– Дедушка уже лет десять ни с кем не разговаривает, – мрачно замечает Лиза.
– А со шкафом разговаривает. Ой, не поцарапайте, миленькие…
Настя отходит от Антонины Павловны и направляется к Лизе:
– Вы хоть примерно скажите, когда дедушку заберете… Мы собираемся сразу делать ремонт, и будет неудобно…
– Вы понимаете, – говорит Лиза, – он в таком возрасте… Мы только разберемся с вещами и тут же его заберем. День-два, не больше. Я буду приезжать кормить его и все такое.
– А вы, Максим, учтите, – зловещим шепотом предостерегает Антонина Павловна, оставшись наедине с зятем, – я не позволю вам выбросить ничего из моих вещей, даже притронуться… Я музейный работник. – Антонина Павловна вонзает в осенний воздух указательный палец с артритными шишками.
* * *
Посреди одной из многочисленных комнат неподвижно сидит в кресле древний дед. Его невидящий взгляд направлен в окно. На вписанную в периметр рамы березу с корой, поросшей мхом, с узловатыми ветками, с изъеденными осенней ржавчиной листьями и солнечными бликами, мечущимися от движения ветра.
От стен комнаты отскакивает эхо. Оно не задевают старика. Кажется, ни жизнь, ни смерть уже не задевают его. Он сидит в своем кресле между жизнью и смертью, как на узкой полосе в центре дороги с двустороннем движением.
Отвисшие языки отклеившихся обоев безвольно свисают с высоких стен, с потолка облезает штукатурка, с подоконников и дверей отшелушивается потрескавшаяся краска – квартира древняя, как дед.
Собака возбужденно бегает по комнатам, обнюхивая новую обстановку. Все остальные настороженно-молчаливы.
– Ну вот. Свершилось, – говорит Настя.
– Господи! На старости лет! – произносит Антонина Павловна.
– Мама! Все! Отступать некуда.
– А этот дед теперь с нами будет жить? – интересуется Маша.
– Нет, его заберут через день-два.
– Все. Мне пора, я поехал, – говорит Максим.
– Макс, купи что-нибудь от тараканов. Они там в кухне стадами бродят, – просит Настя.
– Лучшее средство против тараканов – это ремонт, – заявляет Максим.
– Я чувствую, этот ремонт – средство не только от тараканов, – многозначительно вздыхает Антонина Павловна.
Дверь за Максимом захлопывается, и мелкая дрожь пробегает по голым стенам.
В коридоре Антонина Павловна находит кое-как подключенный к розетке допотопный телефонный аппарат и нервно набирает номер.
– Стелла, – говорит она в трубку, – я знаю, что этого не переживу… Стелла, умоляю тебя… это ад, это кошмар, ты просто не представляешь, что мне придется пережить с этим ремонтом!.. Никто не умирал, а я умру… Я каждую минуту думаю о том, что этот сумасшедший старик набросится на меня, и неизвестно что… Он хочет выбросить вещи Ивана Макаровича… Нет, не сумасшедший, а Максим… Что ты, это хуже, хуже, хуже…
