Трясущимися пальцами женщина набрала номер сына и затаив дыхание поднесла трубку к уху. После первого гудка механический голос проговорил:
– Абонент выключен или находится вне зоны действия сети…
Она медленно опустила руку. Мысль о том, что с сыном случилось что-то страшное, только усилилась.
– Володя, сынок… – беззвучно выдохнула Анна Тимофеевна и, внезапно вскочив, принялась суетливо собираться, хотя куда надо бежать или ехать, она не знала и объяснить не могла.
Женщина понимала, что поступает по меньшей мере неразумно. Даже если она сейчас ринется в Москву, благо до нее всего двадцать километров, и отыщет те станции, на которых произошли взрывы, ей все равно не удастся ничего выведать. Во-первых, потому что это произошло всего несколько часов назад, и вряд ли кто-то что-то может знать. А во-вторых, представители правоохранительных органов будут привычно ссылаться на тайну следствия. Все это Анна Тимофеевна понимала разумом, но ничего не могла с собой поделать и продолжала суетливо метаться по комнате, не зная, что ей надеть.
От бессмысленного занятия ее оторвал дверной звонок, и она застыла с какой-то вещью в руках, с ужасом глядя на входную дверь. Ей казалось, что там, на площадке, стоит беда. Звонок повторился. Осторожно ступая, будто она шла не по полу, а по тонкому льду, Анна Тимофеевна приблизилась к двери и с опаской заглянула в глазок. Перед дверью нервно топталась соседка Мария Яковлевна.
С ней они когда-то вместе работали в одном цеху на механическом заводе. Впрочем, «работали вместе» – слишком громко сказано. Марию Яковлевну, в силу ее слишком уж активного и непоседливого характера, всегда выдвигали на общественную работу. Так что в цеху, в котором официально числилась, она появлялась крайне редко.
Увидев старую активистку, Анна Тимофеевна облегченно перевела дух. Соседка не могла принести страшную весть о Володе хотя бы потому, что в Москву сегодня точно не ездила. Щелкнув задвижкой, Анна Тимофеевна открыла дверь.
– Ты слышала, Тимофеевна, что творится?! – прямо с порога, не поздоровавшись, зачастила Мария Яковлевна. – Это же уму человеческому непостижимо! Совсем террористы обнаглели! И куда только милиция смотрит?
– Слышала уже, Яковлевна, – рассеянно проговорила Анна Тимофеевна. – Прямо страсти какие-то… Как жить дальше?
– И не говори. – Мария Яковлевна по-хозяйски прошла в комнату и села в кресло. – На улицу выйти – страшно, на самолетах летать – страшно, на электричке ездить – страшно… Так теперь и в метро не проехать! Одни бандиты вокруг, того и гляди либо взорвут, либо убьют. Я вот в толк не возьму, чего наше правительство с этими террористами нянькается?
