Однако между Александром и предназначенной ему судьбоносной царской властью стояло такое препятствие, как его отец. Филиппу было сорок шесть лет, он сам был полон энергии и не менее честолюбив, чем его сын, однако при этом гораздо более опытен. Именно Филипп начал готовить священный всеэллинский поход против Персии. Именно он, а не Александр получил бы бессмертную славу в случае победы. Александра же, скорее всего, ждало лишь отражение славы отца. Ясно, что у Александра были веские причины желать устранения отца. Однако всей правды мы никогда не узнаем. Если исходить из принципа «кому это выгодно», у Александра были причины стремиться к перевороту до начала войны. С другой стороны, влиятельные люди при дворе, тот же Аттал, а может быть, и Парменион, терпеть не могли высокомерного царевича и его властную мать и готовы были раздуть ссору из ничего, лишь бы их устранить.
Поздней осенью 338 г. до н. э. звезда Александра вроде бы закатилась. Пока Александр и Олимпиада занимались интригами в изгнании, их враги на родине укрепили свои позиции. Полным ходом шла подготовка к войне, а вскоре стало известно, что новая жена Филиппа, Клеопатра, беременна. Казалось, дальнейший ход дела ясен, и мало кто мог предполагать происшедший неожиданный поворот событий.
Съезд для заключения мира работал в Коринфе зимой 338—337 гг. до н. э. Весной делегаты наконец подписали «вечный мир» и создали Эллинский союз согласно плану Филиппа. На первом же пленарном заседании они проголосовали за союз «с Филиппом и его потомками» и единодушно избрали Филиппа гегемоном, что автоматически превращало его в председателя союзного Совета. В этом качестве он провозгласил, что Эллинский союз объявляет войну Персии в отместку за святотатственные преступления, совершенные Ксерксом против греческих храмов и других святынь. И это предложение не встретило возражений; впрочем, от делегатов мало что и зависело. Едва ли они могли противиться и назначению Филиппа верховным главнокомандующим «с неограниченной властью» на время этого военного похода. Кроме того, был принят действительно нужный указ о том, что каждый грек, который будет служить персидскому царю, отныне расценивается как предатель. До 15 000 греческих наемников, не говоря о многочисленных врачах, механиках, художниках, дипломатах, получали жалованье от персов.
Филипп воротился из Коринфа довольный собой, тем более что появились слухи, будто в Египте снова начался мятеж. Все, что доставляло тревоги царю Персии, радовало Филиппа. Одно омрачало его радость: в середине лета Клеопатра родила ребенка, и это оказался не мальчик-наследник, но девочка. Царь был настоящим реалистом и сразу сделал для себя выводы. Нельзя оставлять Македонию без признанного наследника, тем более нельзя отправляться в Азию, когда опасный претендент на власть создавал беспокойную ситуацию в Иллирии, а отвергнутая жена царя что-то затевала, находясь при дворе своего брата в Эпире.
