— Все хорошо, что хорошо кончается, гуси-лебеди! Вылезай на волю! Сильно испугался?
— Немного было, — смущаясь, ответил Васеев. — Растерялся на первых секундах.
— Действовал правильно! Молодец!
Горегляд легко сбежал по лесенке на землю, подошел к столпившимся возле хвоста самолета техникам и, протиснувшись ближе к соплу двигателя, взял у майора Черного карманный фонарик. Повел несколько раз светлым пучком по турбине, скользнул по высокому килю и широкому рулю высоты. Юркий светлячок прыгнул на то место, где размещались топливные баки. Горегляд присел на корточки, постучал крепкой ладонью по обшивке, заглянул в открытый старшим инженером смотровой люк, громко ахнул:
— Ах ты, мать честная! Ты видел? — и подтолкнул Черного, смотревшего в соседний люк.
— Видел, товарищ командир, видел, — недовольно ответил тот.
Олег Федорович Черный не любил, когда его отвлекали от самого важного, как ему казалось, дела. Он уже осмотрел те места, куда Горегляд направил луч карманного фонарика, и причина пожара была ему почти ясна. Черный несколько раз засовывал руку в люк, стараясь нащупать лопнувший топливный трубопровод, из которого, видимо, горючее хлестало внутрь фюзеляжа, но достать его так и не смог.
— Горловину топливного бака смотрел? — спросил Горегляд у инженера.
Стоявшие рядом Муромян и Борткевич замерли и побледнели: при незакрытой горловине или не полностью завернутом маховичке крышки топливо в полете отсасывается из бака, накапливается в фюзеляже и затем воспламеняется под воздействием высокой температуры.
Михаил Борткевич родился и вырос на Могилевщине. Сколько помнит, увлекался техникой. Отец воевал в танковых войсках, а после фронта сел на трактор. И Мишу часто брал с собой, в поле или в мастерские, доверял ему мыть в керосине шестеренки, чистить двигатель… Когда сын подрос, разрешил водить трактор. Из кабины не уходил — сидел рядом, следил, подсказывал.
— Главное в нашем деле — не спешить. Машина, сынок, хоть и не имеет сердца, а чувствует к себе отношение. Сделал кое-как, заспешил, глядишь, стоит в борозде. Не посмотрел вовремя. Машина ухода требует, рук умелых да глаза хорошего.
В армию Михаила провожали всей деревней. На прощание отец сказал:
— Просись в танковые войска. Ты тракторист, тебе сподручнее.
Но военком рассудил иначе: десятилетка, технику любишь, исполнительный — иди в авиацию.
Так Михаил попал после окончания школы младших специалистов к технику Муромяну. Посмотрел при знакомстве и испугался: усищи черные, глаза блестят, голос басовитый! Ох и достанется тебе…
