Знакомое чувство покоя переполняло его, когда он смотрел в маленький сад. Среди зеленых растений виднелись дорожки. Пел свою нескончаемую веселую песню маленький водопад, всегда служивший Сэму утешительным бальзамом.
— Там под землей есть ручей. Он естественным способом поднимается вверх и дает воду растениям.
— Он такой сверкающий, такой естественный, — восхищалась Бриа, повернувшись к нему.. Глаза сияли золотом, на лице искренняя радость. — Не поймите меня неправильно. Сад в вашей резиденции великолепен. Но здесь таится что-то особенное.
Сердце будто сжали клещами. И в тот же миг Сэм все понял. Дело не в том, что эта женщина околдовала его, взяла над ним верх и крепко держит. Это была та вспышка молнии, о которой говорила его мать. Она предсказывала, что такое бывает один раз в жизни.
— Что-то случилось?
Бриа положила руку ему на локоть. Сэма будто пламенем обдало. Он хотел, чтобы ее руки скользили по его телу, исследовали, ласкали...
Сэм покачал головой. Он собрал все свои силы, чтобы не взять ее на руки и не отнести на кровать.
— Я сюда никогда никого не приводил. Я боялся, что вы тоже не поймете.
Бриа вытаращила глаза. Маленькие золотые искры в них засверкали, словно изысканные топазы. Она отпустила его локоть, медленно подняла руку и наконец погладила по щеке.
— Я понимаю больше, чем вы думаете.
Свободной рукой она водила по его груди, пока не нащупала сердце. Сэм знал, что она понимает — сердце бьется ради нее.
— Спасибо, что вы поделились со мной, — пробормотала она, встала на цыпочки и нежно поцеловала Сэма в щеку.
С подавленным стоном он потянулся к ней, когда она уже почти отошла, и успел прижаться губами к ее губам, поймать ее руки и прижать к груди.
Как и несколько раз раньше, когда они целовались, Бриа без колебаний, с жадностью и восторгом отвечала на его поцелуи, разжигая в нем желание. Сэму хотелось совершать безумные поступки. Вроде того, что забыть все запреты и сделать ее своей немедленно.
Но он не мог. Он должен подумать об Адхаре, подумать о будущем. И в то же время нежные уступчивые губы Бриа, полураскрытые для него, почти просили пленить их и коснуться языка. И тогда он вообще терял способность думать.
Жар и ослепляющее напряжение, когда их языки встретились, почти лишили его сил для сопротивления. Страсть разгоралась, а он боялся, что это сокрушительное желание может разрушить все, что он с таким трудом строил.
