- Откуда у него столько?
- Наверное, накопил лет за семьдесят-восемьдесят, - усмехнулся дядя Кямил. - Он же почти ничего не тратит, только на семью, машину и дачу, остаток зарплаты ежемесячно копил, вот и скопил наконец. А зарплата у него знаешь какая? Сто шестьдесят рублей... Жалко, конечно, упускать такой случай, но я отказался. Может быть, со временем еще накинет немного. Как ты думаешь?
-Разве можно одному человеку иметь две дачи? - спросил я.
- Умеючи все можно. Он мне сказал, что вторую купит на имя своей сестры. Ты, мой
милый, не беспокойся, они законы лучше любого юриста знают. И поэтому лучше нас от них защищены. Скажу тебе честно, я этому Рашиду в душе благодарен - я ведь хотел уехать из Баку, совсем уехать, была у меня такая мысль. И уехал бы, если бы не Рашид. Вот когда он предложил мне для моей пользы купить у меня дачу, мне вдруг показалось, что, если я соглашусь, Рашид так и скупит все/вокруг - дачи, улицы, людей... Ну я сказал ему кое-что по этому поводу. Надолго запомнит. Он не обиделся. Не нервничай, говорит, я тебя прошу. Бог с ней, с дачей, лишь бы все здоровы были. Понял? Железный человек. Не то что мы с тобой!
Но вообще в последнее время он редко шутил.
С тех пор как она уехала, дядя Кямил здорово изменился. Неразговорчивый стал и угрюмый. И похудел очень. Он и раньше много работал, а теперь так совсем от машинки не отрывается. Как приедет из города, спустя минут десять слышно уже, - как она стрекочет. Пойдешь к нему, а он кивнет, поднимет голову - "здравствуй, садись, я сейчас кончу" - и продолжает. Когда дядя Кямил печатает, он что-то шепчет, сколько ни прислушивайся, ничего не услышишь, видно только, как губы шевелятся, он, наверное, диктует себе так, а лицо у него при этом все время меняется, то озабоченным становится, то хитрым-хитрым, а однажды я услышал, как он ни с того ни с сего вдруг рассмеялся, посторонний подумал бы, что он ненормальный-, сам с собой разговаривает и смеется. Только сейчас он не смеялся, сидел с угрюмым лицом и печатал, попечатает немного, остановится, подумает о чем-то и снова. Он так до утра может. Я к Наиле хорошо относился всегда, да что там относился, из всех женщин, которые мне встречались в жизни, она мне больше всех, может быть, нравилась, но, глядя на дядю Кямила, я почувствовал, что отношусь к ней уже не как прежде, гораздо хуже. Она что, не понимает, что он из-за нее так мучается?!
- Дядя Кямил, а может быть, вам надо съездить за ней? Я спросил, и мне показалось, что и он как раз об этом же одновременно со мной подумал, потому что ответил сразу, даже секунды не подумал:
