- Мне папа мой говорил. А он все знает!
-Твой папа? Много знает твой папа-дезертир!
Пораженный Намик несколько мгновений, не мигая, смотри! на Македона.
-А ну повтори! Чей отец дезертир?!
- Да ты не злись. Я же тоже понимаю, как это обидно, но ничего не поделаешь. Он - дезертир! Вот посуди сам: мой отец где? На фронте. Сашкин? На фронте. Каринкин, Заура, Али-ка - все на фронте. Вот Вагоныча не взяли, так он же хромой. А твой отец? Он же такой здоровый, тебя одной рукой подни-мает, а ты хоть на два года младше меня, а ведь вот какой - одного со мной роста. Так что ты не обижайся, но твой отец - дезертир! Это даже хорошо: тебе с матерью жить легче будет, потом на фронте ведь и убить могут, а здесь безопасно.
- Нет, мой отец не дезертир? - упрямо говорит Намик.
--Да ладно... Я же просто так - к слову пришлось, я и сказал. Не дезертир, так не дезертир, мне-то что. Я не военком. У Намика глаза стали какие-то задумчивые. И он этими
глазами своими задумчивыми смотрел, как доедает булку Македон. А Македон вдруг попрощался и ушел во двор.
Я знаю, чего это он ушел так быстро, - он увидел, что идет Каринка, а ее Македон терпеть не может.
Это соседка Намика, она в 18-й школе учится, поэтому при-ходит на этот угол на десять минут позже Намика. Ее школа ведь дальше, чем школа Намика.
Она кудрявая, эта Каринка, и всегда улыбается. Она всем дает ласкательные названия. Не скажет, как другой нормальный человек, "кружка" или "трамвай", а все "кружечка" или "трам-вайчик", но у нее почему-то не противно это получается. И лю-дей она так называет: Леня у нее - Ленечка, Заур- Заурчик. Но я еще ни разу не слышал, чтобы она Македона назвала Македончик., Даже когда они в ссоре еще не были, она его так не называла. А с Намиком они сперва конфеточными обертками обменивались, потом подружились.
У нас одно время в школе и во дворе помешались на этих обертках, картинках. Целые коллекции собирали. Самая боль-шая коллекция была у Намика и Македона. Они вместе соби-рали. Каких только картинок там 'не было! Триста двадцать разных картинок. Всякие "мишки", "трюфели", "фруктовые", "кис-кис", а были ещё такие обертки, которых ни у кого больше в городе не было. Две большие картинки: на одной головка очень красивой женщины, а вокруг написано "Мэри Пикфорд", а на другой мужчина с усиками, похожий на завмага Абульфаза, и написано вокруг головы "Дуглас Фербенкс". А на одной картинке было написано "конфекта", и все спорили, опечатка это или раньше, может быть, конфеты назывались конфетками.
