Попытки племянницы выглядеть захлебывающейся от счастья тетушку явно не удовлетворили. Она недовольно покачала головой:
– Ну, нет! Совсем не то! Это никуда не годится! Ты похожа на старую деву, страдающую от разлившейся желчи. Детка, надо выглядеть счастливой, а не тяжелобольной!
– Тетушка, но я ведь действительно больна! – простонала Софи.
Это была сущая правда. Ее голова раскалывалась от невыносимой боли. В животе бурчало. И вообще единственное, чего сейчас Софи хотела бы больше всего на свете, – так это вернуться в свою полутемную комнату, лечь в постель и с головой закутаться в одеяло.
Тетушка сокрушенно зацокала языком.
– У тебя просто болезненное воображение на нервной почве. Ничего больше! В подобных обстоятельствах – вполне нормальное явление.
– Ну, я не назвала бы это нормальным, – едва выговорила Софи, почувствовав себя совсем разбитой.
– Тем более ты должна заставить себя улыбаться. Даже через силу!
И Элоиза продемонстрировала Софи, как той надлежит улыбаться.
– Мы не можем допустить, чтобы сегодня лорд Линдхерст застал тебя не в духе! Надеюсь, это ты понимаешь? Он может все неправильно истолковать и решить, что ему нужна более доброжелательная невеста.
Софи сокрушенно вздохнула и постаралась придать своему лицу довольное выражение. В конце концов, тетушка права. Конечно, следует сделать вид, будто предложение лорда ее очень взволновало. Иначе он просто не поймет, почему она хочет по возможности ускорить их бракосочетание.
После нескольких мучительных попыток придать лицу требуемое выражение Софи посмотрела на тетку:
– Ну а так? Лучше?
Элоиза наклонила голову сначала в одну сторону, потом в другую.
– Гм-м… Сейчас немного лучше. Хотя все же твою улыбку нельзя назвать очень уж… Как бы это сказать?.. А! Нельзя назвать лучезарной.
Софи улыбнулась пошире, приоткрыв рот и обнажая белоснежные зубы.
– А сейчас?
Настала очередь вздохнуть тетушке Элоизе:
– Что ж, пусть хотя бы так, если ты не способна ни на что лучшее. Будем надеяться, что лорд Линдхерст посчитает это просто проявлением сдержанности и девичьей стыдливости.
Произнеся такой не очень вдохновляющий приговор, тетушка открыла дверь и пропустила племянницу вперед. Та с плохо скрываемым нежеланием переступила порог гостиной.
Как только они вошли, Линдхерст, сидевший на самом краю стула, неестественно прямой, будто проглотил палку, вскочил на ноги и отвесил обеим женщинам церемониальный поклон:
– Здравствуйте, леди Марвуд! Очень раз вас видеть, мисс Баррингтон!
