и социальной антропологии
[2].
Но происходили они настолько медленно и постепенно, что и сегодня мы можем видеть, как древние правила, устои и традиции успешно сосуществуют с новыми формами общественной жизни. А для обычного индийца, и по сей живущего в значительной степени в соответствии с этими традициями, они не столько история, сколько преемственность прошлого и настоящего.
Когда европейцы только появились в Индии, они обнаружили цивилизацию с глубокими древними корнями, старинными традициями и бесконечным уважением к ним, цивилизацию, которая, как им показалось, менялась слишком медленно или просто была недостаточно восприимчива к требованиям времени. Историю здесь не воспринимали так, как на Западе, – в этом просто не было необходимости. С точки зрения культурных традиций прошлое жило в настоящем и не мыслилось как нечто навсегда миновавшее и завершенное. Поэтому и не возникало потребности в ведении столь привычной для европейцев летописи деятельности царских династий и в детальном описании событий. Таким образом, отсутствие хроник и исторических источников в классическом их понимании объясняется не безразличием к предмету или низким уровнем культуры, а глубоко укоренившимся ощущением единства прошлого и настоящего. Это ощущение разделялось и верховными правителями, которые не утруждали себя приказами увековечить свои реальные или мнимые подвиги.
А поскольку не было необходимости в исторической науке, то не было и историков. В сохранившихся работах придворных поэтов и летописцев присутствует мифологизированное изображение реальных событий. Возможно, это происходит из-за того, что в индийской литературе, с одной стороны, в высшей степени пунктуально следуют сложившимся традициям, а с другой, эта литература всегда была очень образна и иносказательна. Глубокое уважение к традициям и неукоснительное следование им является одной из определяющих сторон индийского национального самосознания.
Именно поэтому сохранилось так мало достоверных источников по истории Древней Индии, а информацию и тем более хронологию исторических событий, содержащуюся в них, следует воспринимать лишь как предполагаемую.
К счастью, презрение индийских писателей (и скульпторов) к точным историческим фактам вовсе не означало безразличия к реальной жизни, которая их окружала. Но опять же следует отметить, что описания зачастую являются образными и иносказательными. Например, царский дворец описывается не как конкретное здание, а как идея царского дворца, то есть каким он должен быть. А рядом тот же автор рисует весьма достоверную картину со множеством подробностей, с бытовыми деталями из обихода людей, занимавших более низкое общественное положение. В произведения устного народного творчества странствующие рассказчики и сказители вплетают приметы повседневности. Скульпторы и художники отражают в своих работах различные элементы окружающей действительности. Благодаря им мы имеем представление о жизни в городе, деревне и при царском дворе тех времен. Об этом же мы можем судить по сохранившимся запискам зарубежных путешественников, в основном из Греции и Китая, которые в те времена посещали Индию. По их воспоминаниям, а также по старинным барельефам, настенным рисункам и надписям, светским и религиозным текстам можно восстановить картину жизни Древней Индии и сравнить ее с сегодняшней.
