Чужое добро | страница 4



— Да? — казалось, Вален очень удивлен, если не сказать шокирован.

После непродолжительного раздумья он расхохотался и радостно воскликнул:

— Какие умные пчелы!!! Надо будет… повысить им зарплату! Эк ведь… придумали… То-то мед такой получается… вкусный…

— Вот ты мне скажи, — Гудрон придвинул к себе корзинку и убедился, что та до самой крышки была заполнена хмелем, — зачем тебе… оно?

— Коровку… кормить… Не поверишь, кроме этого, ничего не жрет, собака такая!.. Ой… — старик выразительно посмотрел на кринку молока и закашлялся, пытаясь скрыть очередной приступ смеха, — То-то я смотрю… веселая она у меня шибко. Музыкальная.

— Понятно, — юноша твердо решил, что больше он ничего здесь есть и пить не станет, иначе будущее ему, величайшему трезвеннику, который крепче кефира ничего в прошлом не потреблял, сулит кучу непредвиденных проблем.

Решив бороться за трезвость, под любопытствующим взглядом мирно жующего деда иролец поднялся и нетвердой походкой прошел к реке, куда целенаправленно и упал. Ледяная вода быстро навела порядок в мыслях. Уже гораздо более уверенно он выбрался на берег и снова сел на прежнее место, клацая зубами от холода.

— Ты сказал, что хорошо ориентируешься в этих местах? — отважно борясь с дрожью в голосе и теле, юноша наконец перешел к делу.

Вален степенно кивнул.

— А что ты ищешь, друже? Куда идешь?

— К дракону иду, — тяжко выдохнул Гудрон.

И сразу же солнце вновь показалось ему не таким уж и ярким, небо не таким уж и безоблачным, а жизнь тяжкой и безнадежной.

— Знаешь, ты не похож на драконоборца, — доверительно сообщил старик, состряпывая очередной бутерброд. — Например, где твой меч? А еще шлем? И вообще, тебе обязательно нужен щит. Видишь ли, правильный драконоборец подъезжает на могучем скакуне, верном и преданном друге, к логову дракона. У него за спиной развевается знамя, гремят барабаны, звучит боевой рог. Лучи заходящего солнца играют на забрале. И вот он ставит коня на дыбы, взмахивает мечом, — на этом месте Вален угрожающе замахнулся кружкой и нечаянно облил собеседника молоком, — и говорит что-нибудь из разряда: «О тварь проклятая, душегуб, отринувший жалость и стыд! Позор нашей эпохи, чудовище, извергнутое тьмой! Пришел твой смертный час! Выходи на бой! И порублю я тебя мечом своим на мелкие кусочки! И растопчет конь мой верный глаза твои мерзкие! И будут еще долго гнить кишки твои под солнцем и дождем!.. Бла-бла-бла…» Продолжение любое можешь придумать.