В двери опять повернулся ключ, вошел кто-то из охранников — Гудрон был так занят своими мыслями, что не обратил внимания, кто это был, — и сообщил, что король желает немедленно его видеть. После непродолжительной прогулки по ночному замку юноша оказался в тронной комнате. Правитель Иролы унылой кучей возвышался на своем престоле. С момента их последней встречи он заметно похудел, поседел и помялся. Его Величество отрешенно теребил в руках корону и, казалось, не замечал присутствия в помещении кого-либо, кроме него самого.
Пауза затягивалась. Заключенный решил потратить это время с пользой и снова принялся обдумывать свою бредовую идею идти спасать принцессу. Ему как раз вспомнились слова Тальры, что он не способен на подвиг, как монарх, наконец, подал голос.
— Мы, король Иролы, высочайшим своим приказом изгоняем тебя за преступление твое из королевства. У тебя есть полчаса на то, чтобы собрать свои вещи и уйти отсюда в любом направлении. Ныть, умолять, грозить, требовать — бесполезно. Не дай бог, если через тридцать минут ты всё еще будешь здесь! И еще. Тебе навсегда запрещается появляться в Ироле. Мы пока не придумали, что с тобой в противном случае сделаем, но можешь нам поверить, это будет очень неприятно. Все понятно?
— Ваше Величество, я ее найду и спасу! — с неоправданной уверенностью в голосе заявил Гудрон, глядя в пустые глаза короля.
— Мы задали вопрос: «Все понятно?» — уже громче и злее прошипел тот, игнорируя заявление кузнеца.
— Да.
— Вот и отлично, — правитель снова отключился от реальности и погрузился в собственные мысли.
Поняв, что разговор окончен, изгнанник поклонился и вышел прочь. В коридоре его уже ждал Доб. Видимо, ему поручили проследить, чтоб юноша выполнил приказ. Однако кузнеца это не волновало. Приговор, конечно, обижал до глубины души, зато развязывал руки.
С каждым шагом по коридору в сторону выхода парень все сильнее укреплялся в своем желании совершить первый подвиг в своей жизни (возможно, даже ее ценой), поэтому изгнание из страны было куда более предпочтительным наказанием, чем длительное тюремное заключение. Доб с крайне виноватым видом угрюмо брел сзади.
Выйдя из замка, Гудрон пошел в сторону своего дома, где жил в гордом одиночестве с тех самых пор, как осиротел в раннем детстве, а своего охранника отправил в кусты за капустным полем за брошенными там ранее вещами. Пока тот ходил на другой конец страны, юноша выгреб в центр комнаты все свое нехитрое и немногочисленное имущество и принялся думать, что из всего этого хлама стоило того, чтобы быть взятым с собой в изгнание. Вернулся Доб, смущенно дожевывая остатки юладиного пирога. В принесенную им сумку тут же были уложены отобранные вещи.
