По волчьему следу | страница 44
— Казан! — крикнула она ласково. — Иди сюда, Казан!
Дикий, красный огонек в глазах у Казана медленно стал смягчаться. Он ступил передней лапой на порог и остановился. Молодая женщина позвала его вновь. Как вдруг ноги под ним подкосились, он поджал под себя хвост и вполз с чисто собачьей манерой, точно совершил какое-нибудь преступление. Он любил тех, кто жил в этой избушке, но самую избушку ненавидел. Он ненавидел все избушки вообще, потому что от них веяло на него плетью, дубиной и рабством. Подобно всем ездовым собакам он предпочитал снег в качестве постели и ветви елей в качестве убежища.
Иоанна протянула руку к его голове, и от ее прикосновение по всему его телу пробежала странная радостная дрожь, которая вознаградила его за Серую волчицу и за всю дикую свободу. Он поднял голову, и его морда вдруг оказалась у нее на ладони, и он закрыл глаза в то время как это удивительное, маленькое создание, этот ребенок, который составлял для него всегда такую загадку, топотал по его спине своими ножками и тащил его за бурую шерсть. Он любил эти детские побои даже еще больше, чем прикосновение руки Иоанны.
Без малейшего движения, не обнаруживая ни одного мускула на своем теле, Казан лежал, как сфинкс, и едва дышал. Не раз эта его поза заставляла мужа Иоанны предостерегать ее. Но волчья кровь в Казане, его дикая отчужденность и даже его дружба с Серой волчицей только больше заставляли ее любить его. Она понимала его и доверяла ему вполне.
В дни последнего снега Казан показал себя на деле. Проезжал мимо на собаках какой-то зверолов. Маленькая Иоанна заковыляла к одной из его собак. Последовали злобное щелканье челюстями, крик ужаса со стороны матери и возгласы людей, побежавших к собакам. Но Казан опередил их всех. С быстротою пули он примчался к собаке и схватил ее за горло. Когда их разняли, то собака была уже мертва. Иоанна думала об этом теперь, когда ее ребенок прыгал и тормошил Казана за голову.
— Славный, хороший Казан! — воскликнула она ласково, приблизив к его морде свое лицо почти вплотную. — Мы рады, Казан, что ты пришел, потому что эту ночь ребеночек и я должны провести только вдвоем. Папа уезжает на пост, и в его отсутствие ты будешь нас охранять.
Она завязывала ему нос концом своей длинной, свешивавшейся шали. Это всегда забавляло ребенка, потому что, несмотря на весь его стоицизм, ему все-таки хотелось иной раз нюхать и чихать. Это, впрочем, забавляло и его самого. Он любил запах шали Иоанны.
