По волчьему следу | страница 40
Пока она этого достигла, время показалось ей бесконечным. Когда между нею и санями осталось пространство всего только в шесть футов, то ей показалось, что она провела в борьбе со снегом целый час, прежде чем могла ухватиться за сани. Со стоном она добралась до них и повалилась на них всею тяжестью своего тела. Теперь уж она больше не чувствовала тревоги. Засунув голову в меха, под которыми лежала маленькая Иоанна, она вдруг почувствовала радость и уют, точно оказалась вдруг дома и в тепле. А затем чувство дома и уюта исчезло и наступила глубокая ночь.
Казан как был в упряжи, так и остановился. Он вылез из нее, подошел к Иоанне и сел около нее на задние лапы, ожидая, что она двинется или заговорит. Но она не шелохнулась. Он сунул, нос в ее распустившиеся волосы. Затем он завыл и вдруг поднял голову и стал внюхиваться в дувший навстречу ветер. Он что-то ощутил в этом ветре. Он опять облизал Иоанну, но она все еще не шевелилась. Тогда он побежал вперед, стал в упряжь, готовый потянуть сани далее, и оглянулся на нее, назад. Она все еще не двигалась и не говорила, и Казан уже больше не выл, а стал громко и беспокойно лаять.
Странная вещь, которую он ощутил в дувшем ветре, с каждым моментом становилась для него все значительнее. Он потянул. Сани примерзли к снегу, и ему понадобились все его усилия, чтобы сдвинуть их с места. В течение последних пяти минут он два раза останавливался и нюхал воздух. В третий раз он должен был остановиться, потому что угруз в снегу, подошел к Иоанне и стал выть, чтобы разбудить ее. Затем потянул опять за самые концы постромок и шаг за шагом вытянул сани из сугроба. За сугробом следовал уже голый лед на большое пространство, и здесь Казан отдохнул. Когда ветер затихал немного, то запах становился сильнее, чем раньше.
В конце голого льда находилось в берегу узкое ущелье, по которому тек ручей, впадая в реку. Если бы Иоанна находилась в сознании, то она непременно погнала бы Казана далее вперед, он же свернул именно к этому ущелью и целых десять минут без устали боролся со снегом, воя все громче и все чаще, пока наконец его вой не превратился в радостный лай. Перед ним, около самого ручья, виднелась маленькая хижина. Дым поднимался из трубы. Именно запах от этого дыма и долетал до него по ветру. Тяжелый, постепенный подъем доходил до самой двери этой лачуги, и, напрягшись уже до последнего изнеможения, Казан дотащил до нее наконец свой груз. Затем он сел около Иоанны, задрал голову к темному небу и стал выть.
