И, держа на одной руке маленькую Иоанну, она протянула другую к Казану.
— Бирюк! Бирюк! — позвала она.
Казан повернул к ней глаза. Он знал, что она обращалась к нему, и сам сделал попытку подползти к ней.
Еще долгое время после того, как она вошла в палатку, старый Пьер Радисон сидел на краю саней, смотрел на огонь, и Казан лежал у его ног. Внезапно тишина была снова нарушена жалобным воем Серой волчицы, донесшимся из леса. Казан поднял голову и заскулил.
— Это она тебя зовет, приятель, — сказал Пьер, поняв, в чем дело.
Он закашлялся и прижал руку к груди, к тому месту, где у него внутри болело.
— Застудил легкое, — сказал он Казану. — Еще в молодости; как-то зимою; на озере Фонд. Думали, что вовремя доберемся домой на собаках, и вот…
В одиночестве и пустоте громадных северных пространств каждый человек ищет, с кем бы поговорить. Казан лежал, высоко поднявши голову и широко раскрыв глаза, и потому Пьер и стал с ним разговаривать.
— Нам придется доставить их домой, — говорил он, — и теперь это должны сделать только я да ты.
Он затеребил себе бороду и вдруг сжал кулаки. Его глубокий, мучительный кашель снова заставил его скрючиться.
— Домой! Пора! — застонал он, поглаживая себе грудь. — Еще восемьдесят миль прямо к северу, к Чорчиллю, — и я так молил бога, чтобы мы успели добраться туда на собаках раньше, чем лопнут мои легкие!
Он поднялся на ноги и неуверенной походкой немножко прошелся. На Казане уже имелся ошейник, и он привязал его на цепь к саням. После этого он подбросил в огонь еще три или четыре небольших полена и отправился к себе в палатку, где уже спали Иоанна и ее ребенок. Три или четыре раза за эту ночь до Казана доносились издали вопли Серой волчицы, звавшей его к себе, но что-то говорило ему, что он уже не должен был ей откликаться. Перед рассветом Серая волчица сама пришла к нему и стала невдалеке от лагеря, и на этот Казан ей ответил.
Его вой разбудил человека. Он вышел из палатки, посмотрел на небо, развел костер и стал приготовлять завтрак. Погладив Казана по голове, он бросил ему кусок мяса. Несколько позже вышла и Иоанна, оставив спавшего ребенка в палатке. Она подбежала к отцу и поцеловала его, а затем опустилась на колени перед Казаном и стала разговаривать с ним точно так же, как разговаривала и со своим ребенком. Он заметил это. Когда она поднялась, чтобы помочь отцу, то Казан последовал за ней, и, увидев, что он уже твердо стоял на ногах, она обрадовалась.
