Булычов. Валяй, валяй, сыпь! Молодой, я — любил в трактире с музыкой сидеть.
Ксения. Малаша-то зачем приезжала?
Булычов. Врать, Аксинья, ты — не можешь! Глупа для этого.
Ксения. Чего же это я соврала, где?
Булычов. Здесь Маланья приехала по уговору с тобой о деньгах говорить.
Ксения. Когда же это я уговаривалась с ней, что ты?
Булычов. Ну — ладно! Заткни рот…
(Оживлённо входят Достигаев, Звонцов, Павлин.)
Достигаев. Егор, послушай-ко, что отец Павлин из Москвы привёз…
Ксения. Ты бы лёг, Егор!
Булычов. Ну, слушаю… отец!
Павлин. Хорошего мало рассказать могу, да, по-моему, и хорошее-то — плохо, ибо лучше того, как до войны жили, ничего невозможно выдумать.
Достигаев. Нет, протестую! Не-ет!
(Звонцов шепчется с тёщей.)
Ксения. Плачет?
Достигаев. Кто плачет?
Ксения. Игуменья.
Достигаев. Что же это она?
Булычов. Идите-ко, взгляните, чего она испугалась? А ты, отец, садись, рассказывай.
Достигаев. Интересно, от какой жалости плачет Маланья.
Павлин. Великое смятение началось в Москве. Даже умственно зрелые люди утверждают, что царя надобно сместить, по неспособности его.
Булычов. С лишком двадцать лет способен был.
Павлин. Силы человека иссякают от времени.
Булычов. В тринадцатом году, когда триста лет Романовы праздновали, Николай руку жал мне. Весь народ радовался. Вся Кострома.
Павлин. Это — было. Действительно — радовался народ.
Булычов. Что же такое случилось? Вот и Дума есть… Нет, дело — не в царе… а в самом корне…
Павлин. Корень — это и есть самодержавие.
Булычов. Каждый сам собой держится… своей силой… Да вот сила-то — где? На войне — не оказалось.
Павлин. Дума способствовала разрушению сил.
Елизавета(в дверях). Вы, отец Павлин, исповедуете?
Павлин. Ну, что это, какой вопрос.
Елизавета. А где мой муж?
Павлин. Был здесь.
Елизавета. Какой вы строгий сегодня, отец Павлин. (Исчезла.)
Булычов. Отец…
Павлин. Что скажете?
Булычов. Всё — отцы. Бог — отец, царь — отец, ты — отец, я — отец. А силы у нас — нет. И все живём на смерть. Я — не про себя, я про войну, про большую смерть. Как в цирке зверя-тигра выпустили из клетки на людей.
Павлин. Вы, Егор Васильевич, — успокойтесь…
Булычов. А — на чем? Кто меня успокоит? Чем? Ну — успокой… отец! Покажи силу!
Павлин. Почитайте священное писание, библию, например, Иисуса Навина хорошо вспомнить… Война — в законе…
Булычов. Брось. Какой это — закон? Это — сказка. Солнце не остановишь. Врёте.
Павлин. Роптать — величайший грех. Надобно с тихой душой и покорно принимать возмездие за греховную нашу жизнь.
