Сестра Ательсвит торопливо вела их по этим сырым катакомбам, как вдруг многократно повторенный эхом стон пригвоздил ее к месту. Рука с лампой затряслась, и монахиня самым неподобающим образом рухнула на колени.
Сестра Фидельма взяла перепуганную сестру-смотрительницу за руку.
— Это просто кто-то плачет, — успокоила она ее.
Высоко подняв лампу, сестра Ательсвит повела их дальше.
Вскоре всем стал виден и источник стонов и рыданий. Почти в самом конце катакомб оказался маленький альков, в котором горели две свечи. Тело настоятельницы Этайн принесли сюда для погребения. Оно лежало в похоронном облачении на каменной плите, свечи горели у изголовья. В изножье гроба коленопреклоненно распростерлась монахиня. Сестра Гвид. На мгновение девушка поднялась, продолжая рыдать, и вновь ударилась оземь, крича:
— Domine miserere peccatrice![10]
Сестра Ательсвит хотела было подойти к ней, но Фидельма остановила ее.
— Давайте оставим ее на какое-то время наедине с ее горем.
Domina смиренно склонила голову и вновь двинулась дальше.
— Бедная сестра потеряла рассудок. Она, кажется, была очень привязана к настоятельнице.
— Всяк из нас горюет по-своему, — отозвалась Фидельма.
За катакомбами следовал ряд кладовых, а еще дальше «апотека», или винный погреб, в котором хранились большие бочки с вином, привезенным из земли франков, из Галлии и Иберии. Здесь Фидельма остановилась, принюхиваясь. Аромат вин был крепок, но какой-то другой, горько-сладкий запах словно пропитал подземелье, странный запах, заставивший ее поморщиться от отвращения.
— Мы находимся под кухнями монастыря, сестра, — заметила Ательсвит, как бы извиняясь. — Тут все пропитано насквозь этим запахом.
Фидельма ничего не сказала, но жестом велела сестре-смотрительнице двигаться дальше. А дальше расположилась череда кладовок для хранения провизии, как сказала им сестра Ательсвит, но также используемых при необходимости для заключения злодеев. Горящий факел освещал сырое, холодное подземелье.
Двое мужчин сидели и играли в кости в его мрачном свете.
Сестра Ательсвит объявила о приходе гостей на резком повелительном языке саксов.
Двое мужчин встали, ворча, и один из них снял ключ с крюка на крепкой дубовой двери.
Сестра Ательсвит, выполнив свой долг, повернулась и исчезла в темноте.
Человек уже протянул ключ Эадульфу, как вдруг взглянул на Фидельму. Он похотливо ухмыльнулся и сказал что-то, что его товарищу показалось забавным.
Эадульф прикрикнул на них. Они пожали плечами, и первый швырнул ключи на стол. Фидельма владела языком саксов достаточно, чтобы понять из дальнейшего разговора, что Эадульф поинтересовался именами свидетелей, выступивших против приговоренного. Первый воин неохотно назвал несколько имен, включая и Вульфрика из Фрихопа. После чего стража вернулась к игре в кости и больше не обращала на пришельцев внимания.
