Или другое на выбор: «Многоуважаемый Иннокентий Михайлович! Вы, конечно, не ответите на мое «письмо незнакомца», потому что мы оба с Вами шизофреники (которые «вяжут веники»), и разница между нами лишь в несопоставимостях. Да и рангом я пониже — простой служащий советский с верхним образованием. Но могучий талант Ваш я признаю, хотя и не способен преклоняться перед кем-либо (стишком уважаю себя). Но себя все-таки нашел. Хоть и учился в Щепкинском, но «завистники»… Но вот поспорить с Вами кой о чем хочется со времен «Гамлета»…».
Еще одно: «Мне тридцать два года. Мордвин. Я актер без специального образования. Общий театральный стаж пять лет. До театра работал по разным специальностям. Полюбил театр в 27 лет, и приняли на испытательный срок. И вот работаю… Ваше имя для меня всегда было поддержкой в трудные моменты» (далее в письме рассказывает как, не выдержав в театре, разуверившись в себе, ушел ходить с аккордеоном по поездам, заболел, долго лежал в больницах, вернулся в театр)…
Счастливая судьба Иванушки, которому «подфартило», давала надежду сотням Иванушек, которым счастье не далось.
В письмах провинциальных Аркашек можно разглядеть вполне вероятный поворот судьбы самого Смоктуновского. От природы был легко возбудим, вспыльчив, кидался с кулаками, лез в драку, «больно» защитить чью-то честь — мог. В сталинградском театре ходила легенда, как в гневе изрезал на кусочки все платья любимой женщины. Татьяна Доронина, приехавшая на работу в сталинградский театр, где «очень сильна была память о Смоктуновском», размышляла о том, что могло бы (и должно было бы) случиться: «…остался бы в Сталинграде в областном театре этот актер, играл бы умно, тонко и талантливо среди нетонких, и неумных, и неталантливых, и считался бы плохим актером, и спился бы, если бы смог, и удавился бы от ярости, бессилия и боли».
Письма сослуживцев-норильчан рисуют и другой возможный поворот судьбы: не только тюрьму, или петлю, или скитания по поездам. Товарищ по «банде» рассказывает в письме, как дела у друзей: «Коля — начальник базы пром. — продовольственной в г. Каменск-Уральском, его Дуня — биолух (так в оригинале. — О. Е.) на молокозаводе, Таня — лаборант предснаба и столовых города»-". Сам автор письма, Игорь Горидько «делает кирпич». Напишет письмо Смоктуновскому и начальник промышленно-продовольственной базы Николай Гиллельс, подробно рассказав о нескладывающейся литературной судьбе и благополучном домашнем быте.
