С реальным мышлением человека? Но Гегель ответил бы, что в его «Науке логики» речь идет совсем не об этом, и что если эмпирически-очевидное человеческое мышление не таково, то это совсем не довод против его Логики, изображающей другой предмет. Ведь критика теории лишь в том случае имеет смысл, если эту теорию сравнивают с тем самым предметом, который в ней изображается, а не с чем то иным. В противном случае критика направляется мимо цели. Нельзя же, в самом деле, «опровергать», например, таблицу умножения указанием на тот очевидный факт, что в эмпирической действительности дело обстоит совсем не так, что там дважды две капли воды, например, дают при их «сложении» вовсе не четыре, а и одну, и семь, и двадцать пять, уж сколько получится в силу случайно складывающихся обстоятельств. То же самое и здесь. С фактически протекающими в головах людей актами мышления сравнивать Логику нельзя уже потому, что люди сплошь и рядом мыслят весьма нелогично. Даже элементарно нелогично, не говоря уже о логике более высокого порядка, о той самой, которую имеет в виду Гегель.
Поэтому когда вы укажете логику, что реальное мышление человека протекает не так, как изображает его теория, он на это резонно ответит: тем хуже для этого мышления; и не теорию тут надлежит приспосабливать к эмпирии, а реальное мышление постараться сделать логичным, привести его в согласие с логическими принципами.
Однако для логики как науки отсюда происходит фундаментальная трудность. Если логические принципы допустимо сопоставлять только с «логичным» мышлением, то исчезает какая бы то ни была возможность проверить — а правильны ли они сами?
Само собой понятно, что они всегда будут согласовываться с тем мышлением, которое заранее согласовано с ними и совершается в полном соответствии с их предписаниями. Но ведь это и значит, что логические принципы согласуются лишь сами с собой, со своим собственным «воплощением» в эмпирических актах мышления.
Для теории в данном случае создается весьма щекотливое положение. Теория здесь соглашается считаться только с теми фактами, которые заведомо ее подтверждают, а все остальные факты принципиально игнорирует как не имеющие отношения к делу. Любой «противоречащий», «опровергающий» ее положения, факт (факт «нелогичного», «не согласующегося с требованиями логики», мышления) она просто отметет на том основании, что он «не относится к предмету логики», и потому неправомочен в качестве критической инстанции для ее положений, для ее аксиом и постулатов… Логика имеет в виду только логически-безупречное мышление, а «логически-неправильное» мышление не довод против ее схем. Но «логически-безупречным» она соглашается считать только такое мышление, которое в точности подтверждает ее собственные представления о мышлении, рабски и некритически следуя их указаниям, а любое уклонение от ее правил расценивает как факт, находящийся за рамками ее предмета и потому рассматривает только как «ошибку», которую надо «исправить».
