— «Учитель».
— «Что Вы преподаете?»
— «Я преподаю научный атеизм в школе».
Я говорю:
— «Как же так? Вы верующая?»
— «Ну да, я верующая».
— «Значит, Вы дома молитесь Богу?»
— «Да, молюсь».
— «А детям говорите, что Бога нет?»
На этом пункте женщина на меня очень рассердилась и сказала:
— «Ну что. Вы разве не знаете, что от нас это требуют, хотите, чтобы меня выгнали с работы?»
И я не смог ее убедить в том, что такая жизнь с христианством несовместима. Мало того, что человек отрекается от веры, но она еще и детей учит, что Бога нет. «Ну, так что же такого? Я им сказала, что Бога нет, потом пришла домой, помолилась Богу и все в порядке». А завтра опять. Видите, психология современного человека фантастическая, современные люди не воспринимают церковную норму, Евангельское слово сразу, легко, нужно много потрудиться для того, чтобы человека приготовить к настоящему отношению, к настоящему рождению в Церкви.
Есть еще один весьма существенный вопрос, который естественно может возникнуть, когда мы видим все эти беспорядки в Церкви. Многие из нас слышали, наверное, что баптисты, например, младенцев не крестят. У них взрослые проходят строгую подготовку к крещению, и никакого безобразия с крещением у них нет. Более того, они считают, что Православная Церковь давно уже это Таинство профанировала, и крещения настоящего здесь нет, не совершается. Поэтому, если кто-нибудь из православных переходит к баптистам, то они его крестят заново. Может, они правы, может быть, не надо крестить младенцев? И баптисты нам говорят, что в древности младенцев не крестили. Первые христиане действительно не крестили младенцев. Как можно решить этот вопрос? Может быть. Православная Церковь здесь действительно отошла от традиций древнехристианских и получается законное возмездие. Действительно, в древности в самом начале христианской эры крещения младенцев не было. Это было вполне естественно, потому что крещение, обращение к Христу требовало от человека совершенно особенной решимости. Вот появилась маленькая христианская община, которая воспринималась как секта, и для иудеев, скажем, прийти и принять крещение или войти в эту секту было, конечно, подвижничеством, актом чрезвычайной решимости. О младенцах не могло быть и речи. Вскоре христиане стали гонимы. После крещения могли тут же подвергнуться пыткам и казни. Так часто и бывало, что крестившаяся семья выводилась на площадь, и тут же устраивались самые страшные зверские пытки. Можно ли было говорить о крещении младенцев, когда за крещение придется отвечать своей жизнью. Естественно, что крещение принимали только те, кто готов был умереть за веру, за Христа, но не отречься. А младенцы безгласные, не понимающие ничего, не могут быть крещены, — так думали первые христиане. Но это продолжалось недолго. Как только появились церковные семьи, положение стало меняться. Представьте себе семью, где родители, старшие дети постоянно ходят в церковное собрание, молятся Богу, причащаются Святых Христовых Тайн, живут церковной жизнью, а новорожденный младенец, безгрешный, как мы говорим, всего этого лишен, за него даже помолиться нельзя, нельзя помянуть на Литургии, он не может быть ни причащен, ни принесен в церковное собрание, он является каким-то изгоем только потому, что он мал. Это, конечно, противоестественно, и тогда Церковь приняла другую норму. Крестить младенцев можно в том случае, если гарантируется их христианская жизнь, их христианское воспитание, их церковная жизнь. Если младенца приносит церковная семья, то все в порядке. Не так существенно, что младенец ничего не понимает, потому что человек — это клеточка единого человеческого организма по замыслу Божию, и если это мало чувствуется в падшем человеческом роде, то это, безусловно, ощущается всеми настоящими членами Церкви. Церковь — это Тело Христово, это единый организм и естественно, что каждая вновь родившаяся клеточка должна быть в этом теле, не должна быть из этого тела изъята до тех пор, пока она вырастет, она в этом теле и должна вырастать в единой жизни церковного организма. Поэтому крещение младенцев приемлемо и допустимо, но только при надлежащей гарантии церковной жизни младенцев. И Церковь с первых веков не довольствовалась свидетельством церковной жизни родителей, но потребовала, как бы специальных гарантов — ввела институт восприемников, т. е. людей, которые берут на себя особенное послушание, особенное обязательство перед Церковью за новокрещенного младенца. У нас такие люди называются крестными.
