Прочитав мою "Исповедь", написанную в узилище крепости, Николай I посоветовав своему наследнику Александру — "никогда не выпускать из крепости нераскаявшегося грешника", — передал мне со своих слов вездесущий Долгорукий, — и оставил на восемь лет в холоде забытья и ледяного покоя.
Нет, не Петропавловский ангел меня охраняет. Сомневаюсь, что мироносный ангел на шпиле тюрьмы согреет снега Сибири и растопит мировой лед неволи, — на земле очень мало согреющего огня, и слишком много истуканов, что охраняют покой ледяного деспото-державия. Надо бы подтопить чуток ледок.
Славянофильская эклектика "уваровской триады" — самодержавие, православие, народность — это подушка для мертвой царевны, на которую царские иезуиты предлагают прилечь. Меня не обманешь, я не умру, я принадлежу другому ангелу, я инсургент последней, грядущей вселенской войны между добром и злом. И этот ангел придет с мечом, а не с миром.
Разве можем мы, слабые и никчемные, своим намерением, — изменить бытие, прошлое? А не есть ли прошлое — только иллюзия, меняющая свой облик в зависимости от прихотливого, неопределенного и загадочного настоящего? Воля человека — это то, из чего происходит осознанное действие, предполагаю, что это этическая составляющая сознания, а она не принадлежит миру. Что хотел — всегда исполняется, а то, как хотел — никогда, и надо с мужеством принять это.
Действительность — ее внутреннее стремление и характер проявляются так, как человек видит себя и дает ей свое имя, — но и сам человек принадлежит ей. Действительность обладает одним неизменным качеством — она несминаемая, в отличие впечатления человека о ней. Она — равноценна духу. Действительность сама по себе не нуждается в имени. Имя ее — есть только название, иллюзия общественного согласия о свойствах действительности.
Реальность будет дана нам во всех ее возможных переживаниях лишь после того, как мы удосужимся истребить жадных посредников между артериальным пульсом реальности и нами. Иначе говоря, становишься человеком, богоподобным Адамом, только если исключаешь возможность любой власти над собой, кроме собственного свободного голоса.
Прошлое больше ставит вопросов, — оно мертво, и не отвечает за настоящее. Прошлое это бред, вечный ужас человечества, повторяющийся из поколения в поколение — он ничему не учит. Память прошлого заставляет переживать все заново, ставит вопросы, вопросы..., на которые на самом деле нельзя ответить, потому что их НЕТ! Прошлое, из сочного и процветающего сейчас, делает бесформенный навоз для будущего, не нашего процветания.
