Кроме того, за вычетом тех моментов, когда ему удавалось отдохнуть на охоте или провести несколько дней в кругу близких товарищей, он свое время посвящал литературной работе, которая отличалась большой продуктивностью за этот период его жизни. Это был краткий миг расцвета так называемого легального марксизма, и Ильич использовал удобный случай для пропаганды своих марксистских идей со свойственной ему работоспособностью. Он заканчивает в ссылке и окончательно обрабатывает для печати свою книгу «Развитие капитализма в России», пишет ряд статей в марксистских журналах (в «Новом слове», «Научном обозрении», «Начале», «Жизни») и издает целый сборник: «Экономические этюды». Но и это еще не все: он продолжает следить за новинками в марксистской литературе на русском и иностранных языках (в 1899 г., напр., только что вышла книга Каутского «Agrarfrage» и приковала к себе на время все внимание Ильича), бьет тревогу по поводу все более и более разъедающего социал-демократию оппортунизма (бернштейнианства у немцев, «экономизма» в России и т. д.), собирает вокруг себя всю свою ссыльную по уезду социал-демократическую публику, чтобы заставить резонировать авторитетный голос «старого» марксистского поколения и в Женеве и в местных центрах работы, — одним словом, в меру своих сил и возможностей старается не отстать от живой революционной борьбы, не оторваться от действующих кадров партийных работников и быть в курсе вопросов, волнующих партию. Никто другой так не радовался известию о 1-м партийном съезде, как Владимир Ильич. Это был для него в ссылке огромный праздник. И никакие тысячеверстные пространства, никакие тюремные стены не могли оторвать его от революционной стихии, по отношению к которой он и сам был, до самой своей смерти, ее органической частицей.
У великой могилы. М., 1924. С. 418–479
В. И. ЛИЛИНА
ЛЕНИН КАК ЧЕЛОВЕК
Мое знакомство с Лениным
С Лениным я впервые познакомилась весною 1903 года, когда он приехал в Берн (Швейцарию) прочитать три лекции по аграрному вопросу. Ленина я знала по его статьям в «Искре» и по полемическим статьям против него в эсеровской «Революционной России», в «Рабочей мысли» и в журнале «Рабочее дело» экономистов. Но лично я его не знала. Мартов в одной из статей в «Искре», не помню по какому поводу, назвал Ленина «змеем-искусителем». И мне горячо захотелось познакомиться с Лениным — «змеем-искусителем», о котором все говорят и пишут, с Лениным, который занимает умы всех, и друзей, и врагов. Представляла я его себе почему-то крупным мужчиной, вроде Плеханова. Настал день его приезда. Доклад Ленина был назначен в одном из кафе Берна. Публика собралась заблаговременно. Когда я пришла, зал был уже полон. Помню, на вопрос кого-то из товарищей, почему вы так поздно, я в шутливом тоне ответила: «Змей-искуситель без меня не начнет». «А вы в этом уверены?» — спросил меня вдруг небольшой широкоплечий человечек, со сверлящими глазами и с улыбкой во все лицо. «Уверена», — задорно ответила я. «Тогда прикажете начинать? Я докладчик». Я обмерла. Это, значит, был Ленин. А я с ним говорила в таком тоне. Тов. Ленин долго в минуты шутливого настроения напоминал мне о нашей первой встрече. Думаю, что эта первая встреча дала мне возможность впоследствии видеть в тов. Ленине не только великого учителя, но и Ленина-человека.
