Именно этому феодалу наш руководитель сектора, профсоюзный секретарь, доверил меня.
Я поддразнивал барона де В. его союзом с революционером. Он ответил:
— Я предпочитаю, месье, красную Францию Франции покрасневшей от стыда.
* * *
Новости о Феликсе от Жана-Франсуа.
Феликса арестовали на улице два человека, которые прекрасно говорили по-французски, но были агентами Гестапо. Его допрашивали, но не очень сильно избивали. Так как Феликс не хотел признавать свое настоящее имя, три гестаповца ночью привезли его к нему домой. Жена и маленький сын, запуганные и ничего не знавшие о подпольной деятельности Феликса, сразу же опознали его. Немецкий полицейский бил его на виду у жены и ребенка, пока он не потерял сознание. Потом они начали обыск, перетряхнув весь дом. Феликс пришел в себя, но не шевелился. Ему хватило духа лежать тихо и неподвижно, постепенно восстанавливая силы, как рассказывал Жан-Франсуа, а затем внезапно рванул к окну, пробил ставни и выскочил на улицу. Его комната была на втором этаже. Он растянул связки на лодыжке, но все равно убежал. По улице проезжал велосипедный патруль французской полиции, и Феликс рассказал сержанту, что произошло. Полицейские доставили его к одному из наших людей. Следующий день он провел в одной из наших клиник, следующий — в другой клинике, третий день — в третьей. Только тогда Гестапо потеряло его след. На ноге Феликса теперь только легкий пластырь, и он вскоре совсем поправится. Он просил меня о новом задании. До конца войны он не сможет увидеть жену и ребенка. Он считает, что жена очень на него сердита.
* * *
Учитель из Лиона воспользовался своим воскресеньем, чтобы провести две ночи в поезде и доставить мне почту. Он уснул как раз перед тем, как сесть на обратный поезд. Он настолько сильно недоедает, что часто забывает в классе то, чему учит. Что касается детей, то он не решается вызывать их к доске. Их больше не держат ноги. Они падают от голода.
* * *
Деревенский священник прибыл в поместье для мессы. Он провел там несколько дней и ночей, посещая одну ферму за другой. — У вас, — сказал он одному крестьянину, у вас есть место, чтобы спрятать троих, отказавшихся ехать на работы в Германию. — Вы, — говорил он другому, — должны накормить еще двух человек. И так далее… Он точно знал, кто что сможет сделать. Кюре пользовался большим влиянием, и люди охотно слушались его. О нем сообщили немцам, и его предупредили французские власти. — Я не могу терять время, — говорил он. — Перед тем, как отправиться в тюрьму, я должен устроить еще три сотни. Для него это стало спортом. Гонкой со временем.
