— Ну? — спросил Феликс, полностью вынув револьвер.
— Это невозможно… это невозможно, — сказал Лемаск. — Я здесь был еще до вас. Здесь все слышно. Прислушайтесь.
В соседнем домике маленькая девочка начала напевать тонкую, монотонную мелодию. Казалось, что песня звучит в самой комнате.
— Эти стены как из папиросной бумаги, — с яростью сказал Лемаск.
Феликс спрятал револьвер в карман и прорычал:
— Ну когда же эти чертовы англичане наконец-то пришлют нам бесшумные пистолеты, о которых мы их просили?
— Пойдем со мной, — сказал Жербье. — Поищем место получше.
Жербье и Феликс вышли из комнаты. Лемаск мгновенно встал перед дверью, на тот случай, если бы Дуна захотел сбежать. Но Дуна оставался неподвижен.
Лемаск не ожидал ничего того, что происходило. Он готовился с глубоким восторгом к акту, который должен был быть ужасным, но очень торжественным. Должны были сидеть три человека: руководитель организации, Феликс и он сам. Перед ними предатель должен был защищать свою жизнь ложью, с отчаянными криками. Они должны были поймать его на противоречиях. А затем Лемаск должен был убить его, гордясь тем, что проткнул преступное сердце. Вместо этого мрачного и сурового правосудия — песня маленькой девочки, шаги его соратников, отзывающиеся на верхнем этаже, а перед ним — человек со светлыми рыжими волосами, молодой, с печальным, смиренным лицом, с родинкой прямо над серединой верхней губы, смотревший, не отрываясь, на красное одеяло.
На самом деле Дуна больше не видел одеяла. Он видел лишь Франсуазу, в участке, среди пытающих ее полицейских. Дуна все больше прислонялся к стене. Он был на грани обморока. Но в глубине его слабости был только ужас.
Маленькая девочка продолжала петь. Ее дрожащий тонкий голосок невыносимо действовал Лемаску на нервы.
— Как вы могли это сделать? — спросил он Поля Дуна.
Тот механически поднял голову. Лемаск не мог угадать видения, проносившиеся в памяти Дуна, придавая его глазам такое покорное, стыдливое и озабоченное выражение. Но он видел в них такое глубокое человеческое несчастье, как будто Дуна плакал.
Вернулись Жербье и Феликс.
— Бесполезно, — сказал Феликс. — Подвал соединяется с подвалом соседнего дома, а на чердаке слышимость еще лучше, чем здесь.
— Но мы должны что-то сделать, мы должны, — бормотал Лемаск, его руки уже дрожали от нетерпения.
— У нас должен был быть тяжелый нож. У Бизона всегда есть такой с собой.
— Нож, — пробормотал Лемаск. — Нож… Вы же не всерьез?
