Сонного, его сдернули с кровати. Усадили в гостиной и клейкой лентой не туго стянули руки за спинкой стула. Троица молчала. Казалось, все это во сне. Потом вошла Бриджит. Юбка, серый джемпер — вечером зябко. Она присела на скамеечку. Близко придвинулась к нему. Он чувствовал ее дыхание.
— Выбирай, Купер, — сказал один мужик. — Либо ты с нами, либо отправишься к чертям собачьим.
— Там я уже был, — спокойно ответил Куп.
Гил по-хозяйски взял Бриджит за плечо.
— Понимаешь, нельзя пару месяцев ее драть, а потом отказаться с нами работать, потому что ты «принципиальный». Ты шулер. Пора расплатиться. Мы выбьем твои принципы.
На секунду он ухватил золотистые волосы Бриджит и отошел в сторону.
— Посмотри сюда, — шепнула она. — Я дам тебе это, и ты ничего не почувствуешь.
На ее ладони лежал шприц. В нем взад-вперед покачивалась жидкость; он напоминал такую шариковую ручку, на которой с женщины соскальзывает черное платье или поезд исчезает в туннеле. Глядя на Купера, Бриджит прикрепила иглу:
— Это услуга… Или скажи, что работаешь с ними. — Она запнулась и смолкла.
Купер чувствовал на себе взгляды троицы.
— Ебешься с ним только ширнутая? — спросил он.
Кто-то из мужиков ударил его в лицо, и Купер вместе со стулом опрокинулся навзничь, припечатавшись головой об пол.
Стул подняли. На месте Бриджит сидел Гил, лицо его было так же близко. Локтем он саданул Купера в зубы.
— Теперь уже нельзя уйти. Согласись, мы все — бляди. — Он глубоко вздохнул.
Купер уловил какое-то движение, но не мог оторвать взгляда от его губ, и тут на него обрушилась Бриджит. Прикрывая его собой, она воткнула ему в шею шприц и потом выронила пустую стекляшку на пол. Троица пыталась оттащить ее от Купера, который боком завалился к камину. Под натиском дури голова поплыла. Они очутились в Санта-Марии, и Бриджит сказала: «Это тебе. Здесь пять флажков. Желтый — это земля, зеленый — вода, красный — огонь, которого надо избегать…»
Дальше он ничего не помнил.
