У самого берега болтался на привязи сгнивший, проржавевший дебаркадер. Чтобы попасть на борт нужно было пройти по хлипким доскам и немного поперепрыгивать по здоровенным автомобильным покрышкам. К дебаркадеру была пришвартована хлипкая лодка. Толстый отдышливый мужчина пытался вручную завести мотор и оглушительно матюгался. Я спросил, не прокатит ли он меня? Я заплачу.
— Мне твои деньги не нужны. Хочешь, садись, так поедем.
— И куда вы направляетесь?
Мужчина произнес длинное эвенкийское название местности. Мне оно ни о чем не говорило.
— Далеко это?
— Нет. Не очень. Трое суток ходу.
(трое суток? на этом дырявом ведре? он что, серьезно?)
— И что там?
— А ничего. Тундра! Дом, в котором я живу. И еще два дома.
— А обратно вы меня потом привезете?
— Чего же привезти? Привезу. Только следующей осенью. Раньше от нас никто в город не поедет.
Я понял, что пора возвращаться домой.
Всю дорогу в самолете я составлял план. Прикидывал, что именно напишу мюнхенской газете. Мне хотелось куда-нибудь съездить — и вот, съездив, я наконец возвращался. Я был преисполнен ощущениями.
В Москве со здоровенного Ил-86 я пересел на маленький Ил-18. Очередь на посадку состояла из опрятных людей в модной одежде. А я был пыльный, небритый и усталый. В Петербурге самолет приземлился в шесть вечера. Дома я был около семи.
На улице, разумеется, шел дождь. Вечный петербургский дождь. Какая Тыва? Какое Заполярье? Все это дезинформация. Нет и не может быть на свете ничего, кроме этого вот дождя. Этот дождь вечен и всеобъемлющ. Он был всегда и будет везде.
Почему-то мне казалось, что, едва я нажму на звонок, дверь распахнется и жена бросится мне на шею. Но звонить пришлось долго. Потом жена наконец открыла. Плечом она прижимала к уху телефонную трубку и вытирала мокрые руки кухонным полотенцем.
Вытянув губы («Целую!»), она махнула рукой («Давай! Проходи!») и глазами показала, что секундочку — сейчас доболтает с подружкой и придет. Я прошел в собственную прихожую. За две недели отсутствия я успел забыть, как она выглядит.
На кухне тесть, взобравшись на табуретку, чинил карниз. Пока меня не было, с карнизом что-то случилось, и тесть специально приехал к нам в гости, чтобы его починить.
— Приехал? Привет! Где был?
— Я был в…
— Прости, не подашь молоток? Ага, спасибо… А теперь во-он тот гвоздик.
— Который гвоздик?
— Вон лежит.
— Пожалуйста.
Положив трубку, жена вернулась на кухню. Поцеловала меня в щеку. Сказала «Привет» и спросила, привез ли я подарки?
