Застывший у стены щуплый, бледный и, на взгляд коммандера, противоестественно светловолосый подросток в сером обтягивающем трико и массивным металлическим ошейнике вокруг тощей шеи немедленно подбежал к хозяину, подал мягкое полотенце. Льюис промокнул выступившие на лбу и макушке капли благородного пота.
-Меня зовут Сольвейг, господин коммандер Льюис, сэр - тихо, но отчетливо пробурчал мальчишка и привычно зажмурился, втянув голову в плечи, насколько позволяло нашейное «украшение». Льюис не воспользовался Священным Правом на применение «панишера» /электрошоковое устройство, вмонтированное в ошейник раба, реагирует на голосовую команду хозяина/, обошелся лопатообразной ладонью, и в который раз беззлобно отвесил дерзкому щенку зуботычину.
- Поговори у меня…
Паренька унесло за койку. Следом полетело полотенце. Подросток подхватил его на лету и юркнул в свой угол. Коммандер осуждающе покачал головой. Рабам, равно как и отребью с Внешних Палуб, Права на имя не полагалось, пусть радуются оставленному Праву на идентификационный номер. Другие сотрудники называют своих рабов по двум первым цифрам личного кода, и никто не жалуется. А он, по доброте своей, переделал зубодробительное прозвание, данное сопляку его норшведской /коммандер не силен в земных истории и географии… сказать по правде он мало в чем силен / мамашей в имя героического звездного капитана из старого муви, до которых был большим охотником. И где благодарность?! И вообще, если бы он не купил упрямого заморыша у его тетки, тот давно сдох бы с голода, как его отец, или воспользовался Священным Правом быть проданным на внутренние органы, как его мать!
- Послал Бог-Президент нахлебника! – пожаловался Льюис космосу и пригрозил дерзкому рабу - Вот возьму и продам тебя вирусологам. На опыты.
Мальчишка продолжил старательно пялиться на палубу между собственных ступней. «Совсем распустился, раньше хоть пугался, теперь уже не верит», - огорченно подумал Льюис. Как старший офицер, коммандер имел Право на раба и достаточно средств, чтобы его содержать. Он мог бы позволить себе даже и двух, но Льюис, за полвека привыкший к суровой простоте казарменной жизни, с трудом представлял, чем занять одного. Коммандер прекрасно обошелся бы вообще без обслуги, но как гласит Святая Конституция: «Священное право, которым не пользуются, перестает быть Священным правом, а Сотрудник, ограничивающий свои Свободы – хуже животного», а он и так считается «почти чрезмерно консервативным». Да и положение обязывает. В конце концов, этот белый мальчишка-раб – часть того статуса, которого Льюис добивался всю свою жизнь.
