О том, что архив записей Мельниченко остался в Чехии, я узнал только в августе 2001 года. Вначале Болданюк держал это в секрете даже от меня. Он не желал рисковать из-за этой информации ни собой, ни другими.
После отлета Мыколы в Америку, я решил, что кассетный скандал для меня завершен. Наступило время подводить итоги и делать выводы. Поразмыслив, я понял, что не вынес из этой истории никаких дивидендов. Наоборот, создал себе массу проблем, испортил отношения с друзьями и нажил новых врагов.
Во-первых, я не мог возвратиться в Украину. И, соответственно, утратил все возможности для бизнеса там. С человеком, который вывез за границу Мельниченко, никто не хотел связываться. На предполагаемой дипломатической карьере можно было поставить жирный крест.
Во-вторых, у меня возникли проблемы в Германии. Я попал в поле зрения немецких спецслужб. Продлевать визы моей семье становилось все сложнее и сложнее.
В-третьих, испортились мои отношения с Морозом и СПУ. Я больше не мог воспринимать его как “морального политика”.
В-четвертых, я опасался СБУ. Там считали, что это я убедил Мыколу отправиться за океан.
В-пятых, возникли проблемы в отношениях с Болданюком. Это меня волновало больше всего. Раньше мой друг регулярно приезжал во Львов, навещая своих родственников. Он вел деловые переговоры, стремился завязать бизнес в Украине. Теперь он отказался от этих визитов. Я чувствовал, что крепко подставил своего компаньона. Наши отношения похолодели. После того, как Мыкола уехал в Америку, Болданюк отказывался разговаривать со мной на тему кассетного скандала. В основном мы обсуждали наши бизнес-дела и семейные радости и горести.
Проанализировав ситуацию, я принял решение похоронить для себя кассетный скандал. Тем более, что уже появились новые герои, которые изо всех сил поддерживали Мельниченко и вели яростную борьбу за его записи.
В начале мая 2001 года я узнал, что Мороз собирается приехать в Германию. В Берлине планировался съезд Партии европейских социалистов, куда специально пригласили делегацию соцпартии Украины.
Посетить Берлин мне предложил Шибко. Он чувствовал, что я не доволен тем, как со мной обошлись в ходе кассетного скандала. Помощник Мороза надеялся, что в Берлине мы сможем спокойно поговорить и выяснить наши отношения.
Готовясь к встрече с социалистами, я собрал все относящиеся к кассетному скандалу документы: переписку майора по электронной почте, его рукописные расшифровки, фотографии. Я рассчитывал передать это все на хранение в Киев. Возможно, думал я, мой архив пригодится тем, кто будет писать историю кассетного скандала.
