— Но смиренность и стыд могут перерасти в жалость, — продолжила Кристина, — независимо от того, хочешь ты испытывать жалость или нет. Жалость — в сострадание. Сострадание — в сожаление.
И еще много во что. Вы сможете чувствовать куда больше, чем мы, миссис Гелиос. Вы сможете научиться надеяться.
На сердце Эрики легла тяжесть, причину которой она не могла понять.
— А способность надеяться — для вас это будет ужасно, миссис Гелиос, потому что судьба ваша в принципе такая же, как у нас. У вас нет свободной воли. Ваша надежда никогда не станет явью.
— Но Уильям… Как все это объясняет поведение Уильяма?
— Время, миссис Гелиос. Время, время, тик-так, тик-так, тик-так. Все эти неподвластные болезням, неуничтожимые тела, которые нам даны… как долго они могут протянуть? Что нам по этому поводу говорят?
— Порядка тысячи лет, — ответила Эрика, потому что именно это число фигурировало в информации, которую она получила методом прямой загрузки.
Кристина покачала головой.
— Безнадежность можно выдерживать… но не тысячу лет. Уильяма, Маргарет… хватило на двадцать. А потом произошло… нарушение функционирования.
Жесткое плечо домоправительницы не расслабилось под прикосновением хозяйки. Эрика убрала руку.
— А когда у вас есть способность надеяться, миссис Гелиос, но вы знаете наверняка, что надежда ваша никогда не будет реализована, не думаю, что вы сможете протянуть даже двадцать лет. Не думаю, что вы протянете и пять.
Эрика оглядела кухню. Посмотрела на мыльную воду в раковине. На тарелки и блюда на сушке. На руки Кристины. Наконец вновь встретилась с Кристиной взглядом.
— Мне очень вас жаль, — сказала она.
— Знаю, — кивнула Кристина. — Но по отношению к вам я ничего не чувствую, миссис Гелиос. И остальные тоже. А это означает, что вы… бесконечно одиноки.
Ресторан-бар «Другая Элла» находился в районе, который назывался Фобур Марини, и злачных мест там было не меньше, чем в свое время во Французском квартале. Принадлежал ресторан-бар женщине, которую звали Элла Фицджеральд. Не певице. Бывшей шлюхе и содержательнице публичного дома, которая не тратила попусту и удачно инвестировала заработки плоти.
Следуя инструкциям, полученным от Обри Пику, Карсон и Майкл сказали бармену, что хотят увидеться с Годо.
Какая-то старуха поставила на стойку стакан пива, развернулась на высоком стуле и сфотографировала их видеокамерой сотового телефона.
— Эй, бабуля, — раздраженно бросила ей Карсон, — я не туристическая достопримечательность.
