– А что такого? Там буйки, что ли?
– Не знаю кто это. Но навы, омутники и манипо, там точно есть. Уволокут, и моргнуть не успеешь. Еще аванки заплывают.
– Дикие дарки?! Сейчас? – Даша оглядела залитую солнцем реку. – Шутишь? Город в двух шагах.
– Ну и что? – пробормотал Костяк. Намокшие волосы гладким шлемом закрывали его глаза. – Ну, про аванка я приврал, их здесь, наверное, лет сто не видели. Да он и не дарк, просто ящер огромный. А остальные здесь. Куда они денутся?
– Так день ведь. И люди вокруг.
– Сейчас день. А ночью сюда ни один человек что в своем уме не заявится. Думаешь, дарки отсюда в устье на день уплывают? Ты же от берега шагов на сто отплыла. Да еще без оружия, – парень начал комкать свою рубашку.
«Стесняется своих ребер. Тощий как я», – поняла Даша и пробурчала:
– Не подумала я. Глупая как курица.
– Да ладно. Ты только больше так не делай, – Костяк вдруг заулыбался, – Ты здорово плаваешь. Где так научилась?
– В верховьях, – буркнула девушка, отжимая волосы. – Там у нас дарки дисциплинированные. Днем не беспокоят.
Парень моргнул:
– Я просто так спросил.
– Да ла-д-но, – Даша постаралась скопировать интонацию лохматого. – Пирог есть будем?
Они пообедали. Костяк разрезал персики своим узким ножом. Даша высасывала сочную мякоть. Поймала странный взгляд парня.
– Что такое?
– Глаза у тебя необычные. Кругом жара, а они холодные. Северные, как снег. Слышала про снег? Разве бывают такие глаза снежные?
– Ну, – нервно сказала Даша, – ты меня что, первый раз видишь? Глупости. Можно мне нож посмотреть?
Нож был – ничего особенного. Деревянная рукоять, гибкое лезвие. На оружие не очень похоже. В досмертной жизни ножи, куда получше качеством в любом сельском хозмаге продавались.
Не в качестве дело. Персик вдруг стал горьким. Даша сглотнула и спросила:
– Ты людей… ну…
Костяк неопределенно качнул острым плечом, и, глядя на реку, пробормотал:
– Я мужчина.
Даша жутко обозлилась, главным образом на себя:
– И что значит – «мужчина»? Что ты людей режешь, или что по шлюхам ходишь?
– И то, и другое, – как обычно, спокойно, согласился лохматый.
Возразить Даше на это было, в общем-то, нечего.
– Честный ты до отвращения, – выдавила из себя девушка. И мстительно добавила: – Вот только плаваешь как кутенок.
– Кто такой кутенок? – поинтересовался Костяк.
Заговорили о собаках. Дашу интересовало, почему в Каннуте так мало собак. Выяснилось, что собачье племя очень не любят дарки. То ли жрут по ночам, то ли воруют, – в общем, заводить псов в городе мало кто рискует. Одни хлопоты с ними. На Костяка произвело впечатление описание собачьих пород, что в изобилии обитают в «верховьях». В рассказ про догов он, похоже, вообще не поверил. Даша, может быть, в первый раз с удовольствием и без слез вспоминала о досмертном мире. Вряд ли лохматый кому-нибудь еще перескажет такие неправдоподобные «бредни». Под болтовню Даша преспокойно доела персики, и даже сама разрезала их бандитским ножом. Бессовестным маньяком-убийцей Костяка считать как-то всё равно не получалось. Люди ведь здесь все дикие. Рассказать о моратории на смертную казнь – поверят не больше чем в голошерстых догов.
