Все воины уставились либо на небо, либо на своего предводителя, и Сома уже подумывал, не попытаться ли открыть голову. Но едва эта мысль пронеслась у него в мозгу, как Джафет Сапп повернулся в его сторону и буквально пронзил немигающим взглядом.
Потом, не сводя с него глаз, обратился к воинам:
— Обмажьте-ка его еще разок. Только осторожно. Нам надо переправить этого добровольца через реку Камберленд, хотя для этого еще придется дать взятку мусорным жукам.
Какое-то эндоморфное существо, покрытое совиными перьями, тут же принялось намазывать пасту на нижнюю часть его лица. Сома с трудом выдавил из себя:
— Мусорные жуки обслуживают город, они неподкупны. Если вы рассчитываете на помощь со стороны подданных Губернаторши, ваши планы обречены на провал.
Снова заухала сова, потом послышалось шиканье, а Джафет сказал:
— Если бы у мусорных жуков были родители, они и их продали бы за полфляги кентуккийского бурбона.[5] А у нас с собой достаточно этого добра.
Сома знал, что Джафет лжет, обычная тактика агитатора-неоанархиста. И он сказал это вслух.
— Замолчи, Сома-Художник. Ты — вот такой ты — мне даже нравишься, но все мы читали циркуляры Губернаторши. Мы слишком развиты для привычных вам моделей поведения. — Джафет подал знак, и воины поднялись на ноги. Разведчики побежали вперед, остальные принялись разминать затекшие ноги. — К тому же я не агитатор-неоанархист. Все что угодно, только не это.
— Певец! — выкрикнул пробегавший мимо юноша-кроу.
— Он хочет сказать, что иногда по выходным я даю концерты, но никаких контрактов на записи у меня нет. — И Джафет подтолкнул Сому вперед.
— Сварщик! — выкрикнул другой воин.
— Да, и лицензия от Союза имеется, — подтвердил Джафет. — Я работаю на границе.
Сома прекрасно понимал, что и это тоже ложь.
— Можно подумать, что Окружную стену построили кентуккийцы.
Воины опять крайне развеселились.
— Не одни кентуккийцы, доброволец, но и многие другие. Мы называем это политикой сдерживания.
— Агитатор, певец, сварщик, — повторил Художник.
На сей раз паста подействовала сильнее, он чувствовал, как немеет, даже думать он стал теперь намного медленнее.
— Убийца, — проухал Сова.
До этого момента Сома не слышал, чтобы он что-нибудь говорил.
Джафет лез на крутой берег впереди Сомы. Услышав сказанное Совой, он остановился, обернулся, нога при этом глубоко ушла в землю, покрытую ковром опавших листьев, и вокруг сразу запахло гнилью. Джафет взглянул на Сову, потом пристально на Сому — он читал его мысли.
