Ну что с того, что я там был.
Я был давно. Я всё забыл.
Не помню дней. Не помню дат.
Ни тех форсированных рек.
(Я неопознанный солдат.
Я рядовой. Я имярек.
Я меткой пули недолёт.
Я лёд кровавый в январе.
Я прочно впаян в этот лёд –
я в нём, как мушка в янтаре.)
Левитанский с 1943 г. служил фронтовым корреспондентом, офицером. Но известен интересный факт его службы рядовым бойцом: он был вторым номером в пулемётном расчёте с Семёном Гудзенко, земляком-киевлянином. Потом, после ранней послевоенной смерти товарища, Левитанский напишет в стихотворении «Памяти ровесника» с эпиграфом из Гудзенко «Мы не от старости умрём – от старых ран умрём…»:
Сколько в мире холмов!
Как надгробные надписи скупы.
Это скорбные вехи
пути моего поколенья.
Я иду между ними.
До крови закушены губы.
Я на миг
у могилы твоей
становлюсь на колени.
Биографическая справка добавляет, что после капитуляции Германии Ю. Левитанский участвовал в боевых действиях в Маньчжурии. За время воинской службы был награждён орденами Красной Звезды и Отечественной войны, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией», «За победу над Японией», двумя медалями Монголии. Демобилизовался из армии в 1947 г. Понятно, почему первый сборник его стихов назывался «Солдатская дорога»; он вышел в 1948 г., когда молодому поэту было двадцать шесть лет. Рано? Но это возраст гибели Лермонтова.
Левитанский – поэт, выписавшийся в мастера преимущественно к поздним своим сборникам «Кинематограф» (1970), «День такой-то» (1976), «Письма Катерине, или Прогулка с Фаустом» (1981). За последнюю прижизненную книгу «Белые стихи» (1991) поэт был удостоен Государственной премии Российской Федерации – в 1994 г. Но знаком он широкому читателю-зрителю-слушателю прежде всего по романсам, прозвучавшим в кино. В первую очередь вспоминают «Диалог у новогодней ёлки»:
– Что происходит на свете? – А просто
зима.
– Просто зима, полагаете вы? – Полагаю.
Неповторимость индивидуальной интонации, которую Юрию Левитанскому удалось обрести, даётся не каждому стихотворцу. В общем-то, это нечастый случай – столь позднего оформления дара. (Правда, сделано наблюдение, что, например, Гёте лучшие свои сочинения создал уже после 50 лет.) Мысль Ю. Левитанского всё же весьма необыденна: «…Я убеждён: старость – самое подходящее время для поэзии, и фактически всю поэзию XX века, лучшие её образцы сделали старики. Правда, в старости делать поэзию довольно трудно… Сердце не выдерживает».
