Алессандра улыбнулась.
— Так, поехал по каким-то делам. У него здесь фабрика, на севере Англии, есть еще и в Западной Европе, но он занимается этим для забавы.
— Для забавы? — негодующе запротестовал Эндрю. — Вряд ли можно назвать многочисленные квартиры и гостиницу в Восточной стороне Манхэттена «забавой», и Боже нас упаси, если он решит стать серьезным!
Оторвав жадный взгляд от ее груди, американец смотрел на нее, как собака, почуявшая кость.
— А я случайно не знаю вашего мужа, мадам?
Алессандра пожала плечами.
— Не думаю. Его совсем не знают в Америке...
— Тайна года, — прервал Эндрю едко. — Его зовут Камерон Калдер.
С таким же успехом он мог сказать «Президент Соединенных Штатов», усмехнулась про себя Алессандра, вставляя ключ в замочную скважину. Для обоих бизнесменов открытие не могло быть более неожиданным. Ей даже не приходило в голову, что ее муж так хорошо известен в Нью-Йорке.
А что она в самом деле о нем знала? Камерон ни разу не брал ее с собой в Нью-Йорк. Он вообще никогда не хвастался. Камерону совсем не надо было хвастаться. Легкий вздох непроизвольно сорвался с ее губ при одной мысли, что она может его потерять.
Она закрыла за собой дверь квартиры и широко зевнула, небрежно бросив шаль на спинку низкого дивана. Хотелось поскорее выскользнуть из этого облегающего черного платья, оказаться в глубокой ароматной ванне и с нетерпеливым наслаждением ждать своего замечательного мужа.
Ей понадобилось несколько мгновений, прежде чем она заметила свет в спальне. Неужели она была настолько небрежна, что оставила его утром? Хотя все возможно, ведь она спешила, потому что проспала после беспокойной, тревожной ночи сновидений, в которых лицо Камерона постоянно появлялось, дразня ее.
На какой-то момент Алессандра замерла, услышав шум в спальне, но опасение сразу исчезло, как только она узнала звук любимых шагов. Алессандра поправила темные волосы, спутанные ветром, и увидела, как высокий силуэт мужа появляется в дверях, освещенный сзади мягким светом лампы. В полутьме, даже больше чем обычно, его тело казалось сгустком упругих мускулов и силы.
Камерон включил верхнюю люстру, и вся комната осветилась резким ярким светом. Радостная улыбка замерла на губах Алессандры. Она посмотрела на неприветливое лицо мужа и внезапно ощутила необъяснимый испуг.
Камерон изучал Алессандру в течение мгновения, которое показалось ей бесконечно долгим, и что-то холодное и отталкивающее в его глазах — выражение, которого Алессандра никогда раньше не видела, — заставило ее тело покрыться гусиной кожей. Итак, вместо того чтобы, как обычно, упасть в объятия друг друга, они молча стояли посреди большой комнаты, замерев как вкопанные. В его глазах не было обычной нежности и мягкости, с которыми он смотрел на нее прежде.
