— О, не говори глупости!
Всего несколько минут назад Алессандра была в отчаянии от холодности Камерона, его невозмутимости, но теперь, когда он обнаружил свой истинный страстный характер, она вдруг поняла, что это ей совсем не нравится.
— Я просто объясняю тебе, что я чувствовал, — сказал Камерон, — ты ведь хотела знать.
— Продолжай, — произнесла она тихо, думая, что, возможно, было бы лучше не рыться слишком глубоко в их переживаниях. Она боялась, как бы они не открыли ящик Пандоры и потом оба глубоко сожалели об этом.
— Да, я понимаю, это действительно нелогично, — продолжил Камерон. — Но повторяю: в тебе есть что-то, совершенно сводящее меня с ума. Я представил себе, как вы с Эндрю занимаетесь любовью.
— Но это просто смешно! — воскликнула она.
— Разве? Можешь ты утверждать, что он не желал бы этого?
— Этого не желаю я, Камерон, — вот в чем разница!
— И я захотел, — продолжал он, как будто не слышал ее слов, — сорвать с тебя одежду.
— Что ты и сделал.
— И овладеть тобой тут же.
— Что ты тоже сделал!
— И за что попросил прощения. И перестань лицемерить и признайся, что то, как мы занимались любовью, возбуждало тебя. Или ты отрицаешь это, Алессандра?
Она покачала головой.
— Нет, не отрицаю. Только... только... — Ее голос прервался.
— Что «только»? — мягко спросил он.
— Только это не была любовь, вот и все, — выдохнула она, заглядывая в его широко раскрытые глаза.
— Секс не всегда любовь, — заметил он. — И не всегда должен ею быть. Если ты хочешь, я покажу тебе, какой может быть настоящая любовь. — И он начал ритмично поглаживать ее бедра.
Алессандре хотелось прильнуть к нему, раствориться в нем, совершить медленную прогулку по пути наслаждения, по которому он вел ее. Но сдаваться два раза за один вечер было уж слишком для ее гордости.
— Мне завтра идти на работу, — сказала она упрямо.
— Мне тоже.
— Я должна принять душ, — многозначительно напомнила ему она.
— Я тоже, — шепнул он с улыбкой, поднимая ее. Потом медленно развязал ее халат, его руки скользнули внутрь и ладони коснулись ее обнаженных набухших грудей.
— Камерон... — начала было Алессандра, вздрагивая и задыхаясь, когда он опустил свою темную голову, чтобы взять в рот горящий от возбуждения сосок.
— Что? — прошептал он мягко, и она ощутила тепло его дыхания на своей коже. — Что ты хочешь сказать, моя любимая?
Она не могла вспомнить.
— О, Камерон...
