Противоречия | страница 49



Тем больше, чем старше года:
Неправда ль, нам странно, нам странно,
Что мы существуем? Ведь да?

3. «Ты любишь, юноша, своих раздумий смену…»

Ты любишь, юноша, своих раздумий смену,
Ты любишь, юноша, томов вечерних тишь?
Когда придет пора – ты выйдешь на арену…
Мысль, ты преклонишься, замолишь, замолчишь.

4. «Слеп – кто в своем, кто не ломался…»

Слеп – кто в своем, кто не ломался,
Кто не познал, как это мало.
Что только их не забавляло…
Кто среди них не почитался…
Тот же, кто в высь дерзко прорвется –
Ах, перед Всем тот не окрепнет:
Или умрет, или согнется…
Зрячий на миг тоже ослепнет.

5. «Вот Кант, книги Маркса, Бэкона…»

Вот Кант, книги Маркса, Бэкона,
«Ад» Данте, Риг-Веда, Паскаль,
Вот «Всё – суета» Соломона…
Продать вас нет силы, а жаль.
Ведь мир пренебрег вашим даром:
Кто ж ищет причин естества?
Здесь все были сказаны даром
Великие к людям слова…
А я, я на душу вериги
Сковал и ношу много лет –
Гигантскую ложь нашей книги
О жизни, которой ведь нет?

6. «Расплываясь, смотрят в окна…»

Расплываясь, смотрят в окна
Тускло с улицы огни…
Словно длинные волокна,
Убегают фонари.
Видно много мне туманных,
Как видения ночей,
Неочерченных и странных,
Исчезающих людей.
Так, так, так, – часы считают…
Конки, люди и огни
В даль и темень убегают,
Будто нашей жизни дни…

7. «Я всё забыл и дням забыл я счет…»

Посв. С. М. Арамянц

Я всё забыл и дням забыл я счет,
Расстался я, свистя, с исканьем и сомненьем.
Пускай прошедшее мое пройдет,
Совсем, совсем пройдет с мечтой и утомленьем.
Святыня – жизнь? Иль наслаждений срок?
Кто знает! Тайна – всё, но, значит, всё известно…
Я был дурен… Но ведь везде порок,
А в зле быть хуже всех, о, это даже лестно!
И путь другим избрал и я своим,
Чтоб жить среди людей с насмешкой наглой лести
И с пошлостью, и понятой другим,
И всё ж прощенною за недостатком чести.
Но вечером мне больно, как всегда,
Когда я остаюсь вне суеты и взоров,
И мучит вновь далекая звезда
Изменою труду и ложью разговоров.

«Снова мир наивный…»

Снова мир наивный,
Снова свет дневной,
Звонкий переливный,
Детский, золотой.
Солнца, солнца пятна,
Лица, грохот дня…
Мне уж непонятно –
Что ж гнело меня?
Чем я волновался
В чем был мой испуг…
Мир как мир остался, –
Милый, узкий круг.

ГРЯДУЩАЯ СМЕРТЬ

Уносясь морским потоком,
Я колеблюсь в челноке
И в раздумьи одиноком
Созерцаю грустным оком
Черный берег вдалеке.
Будто в тонкой ткани блещет
Месяц в светлых облаках,
Вал рычит, о берег плещет,
Мой челнок в волнах трепещет,
Сердце бедное – в мечтах.
И мне кажется порою,
Что безлюден этот брег,