Слушая перевод Удо, Гюнтер удовлетворенно кивал. Теперь разговор шел по желаемому сценарию. Снисходительно принимая оправдания губернатора, он поднял глаза и будто натолкнулся на стену.
В глазах дона Диего не было и тени раскаяния или сомнения. Все тот же жесткий и изучающе-пронизывающий взгляд. Ни грамма страха или мистического трепета.
«Неужели играет? — подумал Гюнтер. — Не поверил ни единому слову и сейчас смеется в душе над нами, считая ряжеными клоунами. Неужели его ничем не прошибить?»
— Скажи ему, что нам тоже жаль, что пришлось показать свою силу, — произнес Гюнтер. — Но мы показали лишь ее малую часть.
Губернатор тоже покосился на прикрывающий вход в бухту мыс, еще недавно заросший зеленью, а теперь пустынный, с торчащими из земли корнями.
— Как нам вас называть? — обратился он к Кюхельману.
«Хороший вопрос», — подумал Гюнтер.
— Нас зовут идущими под водой, но вы можете говорить проще — подводники.
Отто удовлетворенно кивнул. Они этот вопрос не обговаривали, и он был доволен, что командир не стал выдумывать какую-нибудь мифическую ахинею, в которой легко можно завраться. Он тоже видел, что дон Диего вовсе не глуп и уж тем более не труслив.
Губернатор повторил незнакомое для него слово и спросил:
— Сеньоры подводники проделали долгий путь?
Гюнтер улыбнулся: что ни вопрос, то добыча информации.
— Расстояние для нас не имеет значения. Для нас также неважно — плыть по воде или под водой. Мы можем жить везде, но иногда выходим на берег, чтобы посмотреть, как живут простые смертные. Поговорить с ними, попробовать угощения людей.
Намек губернатор понял, он обернулся и крикнул несколько фраз Алонсо.
— Что он сказал? — шепотом спросил Гюнтер у Герреро.
— Приказал найти какую-то дону Дебору и выгнать всех женщин ей в помощь, а Алонсо взять помощников и ставить столы возле губернаторского дома.
«Вот так-то лучше», — подумал Гюнтер. Удивило только, что дон Диего не предложил пройти на остров, как это сделал бы радушный хозяин, а, отдав распоряжение, продолжал стоять, загораживая собой узкий причал.
Затем он, глядя на Кюхельмана, задал вопрос, от которого Герреро смутился.
Гюнтер уже заметил, что губернатор обращается к нему лично, не обращая внимания на переводчика, но, когда Удо перевел вопрос, он тоже немного растерялся.
— Почему главный подводник не знает язык испанцев, а говорит устами своего слуги, похожего на раба?
— Мы говорим на великом языке, недоступном для людей! — Гюнтер попытался изобразить гнев на лице. — И нам ни к чему знать примитивную человеческую речь!
