– И вам счастливо оставаться, – усмехнулся Стоеросов. – Деритесь поменьше!
И уплыл.
Едва ли не через полчаса после Стоеросова проплыли скампавей с родичами усопшего диакона, якобы догонять, но те гребли потише. Не слишком-то им хотелось настигать буйного Свиристела. Да и по Агафонию не очень убивались, поелику тоже не ангел был. Так, обычай справляли.
А потом река долго оставалась пустой и развлечений для Тимофея не предоставляла. Уже за полночь на восьмивесельном баркасе куда-то по своим делам отправился посольский дьяк Палатцев. Еще через час вернулся.
Тимофей оживился.
– Чего хмурый такой, а, Кирилло Васильич? – крикнул он.
Дьяк с досадой крякнул.
– Протест везу дипломатический. Самому посаднику.
– Во как! А от кого?
– От Покаяны. Охломоны какие-то в посольство вломились.
– Да ну! Во двор или в хоромы?
– В самое что ни на есть нутро.
– Ого!
– Мало того, что вломились, неприкосновенного посла во двор выволокли да в мокрую бочку посадили.
– Этого, Гнильйо?
– Этого, этого.
– Вот здорово, – изумился Тимофей.
Дьяк так не считал.
– Кому – здорово, а мне теперь – иди, расхлебывай эту бочку. Ты же слыхал, в устье Теклы люминесценций целый флот держит. А вдруг тот Гийо после бочки расчихается?
– Не расстраивайся, Кирилло Васильевич, – сказал Тимофей. – Нужно будет, так и самого люминесценция в бочку макнем, не впервой. Хорошая баня ни одному сострадарию не помешает.
Спасатели в ялике заржали. Палатцев глянул на них неласково, обозвал какими-то приматами, да на своих гребцов цыкнул.
Те, ухмыляясь, навалились на весла.
* * *
Баркас умчался.
После этого и на реке, и на берегах все окончательно опустело. И старшина, и спасатели еще раз вздремнуть успели. Зачирикали воробьи, часы в Колдыбели пробили четыре. И тут Тимофей заметил группу конных.
Они выехали из переулков Лодейной слободы и остановились у въезда на мост. Выпустили вперед себя кособоконького мужичонку. Словно собачонку какую. Тот отряхнулся опять же по-собачьему, затем резво засеменил по настилу.
Это было странно. Из всех мостов Мурома только на концах Скрипучего не было сторожевых башен. Но сие вовсе не означало, что ночью по нему мог шастать кто попало. Ради доходов и безопасности Господин Великий Муром мостами дорожил очень и весьма. Дума давным давно установила строгие правила пользования этими общественными сооружениями. В частности, никто из посторонних не должен был ступать на разведенный мост. Правила эти сызмальства так крепко вдалбливали, что даже пьяные не совались.
