Связи между отдаленными провинциями осуществлялись с трудом.
В пустом зале первого этажа нас встретили представители посольства СССР в Китае. Их было двое. Первый из них — мужчина лет сорока, в очках, серьезный, интеллигентный. Второй, помоложе, разговорчивый и общительный, оказался переводчиком. Первый был чем-то озабочен, казалось, он был явно недоволен нашему присутствию здесь, будто его оторвали от каких-то важных и неотложных дел. Может быть так оно и было…
Время шло, но обстановка оставалась неясной. Одни говорили, что самолет на Шанхай полетит часа через два, а другие ожидали вылета к вечеру. Третьи поговаривали об экскурсии в столицу. Оказалось, что никаких поездок в Пекин не будет.
Ходить в одиночку, тем более отходить далеко от здания нам запретили.
Вскоре появился обслуживающий персонал, одетый в синюю униформу. Мы сидим в одном из залов на тумбах, креслах из коричневой кожи. К нам никто не заходит. Сидим и нехотя обсуждаем создавшуюся обстановку. Недалеко от нас открылся киоск. Подошли, поинтересовались: чем торгуют? Зажигалки, авторучки, женские кофточки. Даже коньяк. Купить что-либо мы не можем, у нас нет никаких юаней. Они есть, но в карманах наших руководителей, на всякий случай.
Тут же, недалеко от киоска, установили витрину. Две девушки, тоже в униформах, выставили книжечки, брошюрки. Ярко-красные цитатники Мао Цзе Дуна небольшого формата, специально для ношения в кармане. Они на английском, французском и русском языках. Некоторые книжечки раскрыты, отдельные абзацы и строчки даже подчеркнуты красным карандашом.
По всему этажу установлено много бюстов и портретов Мао. Они обвешаны красными флагами и лентами. Позже появились и свежие цветы.
Наши руководители вместе с посольскими куда-то ушли, наверно выяснять обстановку. А в это время в зал, где мы сидели, вошли дети детсадовского возраста. Во главе их девушка, по-видимому, воспитательница. Все идут строем, по двое в ряд. В руках у них портреты Мао или плакаты. На них есть надписи и на русском языке. Они для маленьких детей довольно тяжелы.
Дети выстроились вдоль стены. Появился человек в очках. Он низкого роста, возраст его трудно определить, где-то от тридцати до пятидесяти. Он через силу старается делать на лице улыбку, но это у него получается плохо. На ломаном русском языке, заглядывая после каждого слова в бумагу, он о чем-то декламирует. Через несколько секунд по взмаху руки воспитательницы дети начинают петь. Поют старательно громко. Далее следует что-то вроде танцев, то есть хождение по кругу. Нам ничего не остается, кроме как слушать. Мы уже понимаем, что дети поют о неугасающем красном солнце, о необъятной и могучей стране Востока, а также о советском ревизионизме. Девушка-воспитательница очень старалась, вместе с ней и детишки. Лицо девушки стало пунцовым, волосы то и дело падали ей на глаза. Ей даже некогда было их откидывать. Она довольно строго подгоняла ребятишек, кое-когда подталкивала. Дети стали, кажется, уставать, они уронили несколько плакатов, спотыкались, наступали друг другу на ножки.
