Тут стоит вспомнить, что танковый, а уж тем более механизированный корпус — это далеко не одни танки. Механизированный корпус 1941 года по штату на 1031 танк должен был иметь около 36 тысяч человек. Кроме того, в его составе было 172 артиллерийских орудия и 186 минометов. Главное качество мехкорпуса — подвижность, поэтому в нем все, что «не танки», должно иметь возможность передвигаться с той же скоростью, что и танки (а лучше с большей). Если корпус вводится в «чистый прорыв» и уходит вперед, отрываясь от остальной армии, необходимо, чтобы все его части и подразделения могли двигаться непосредственно за танками. Если корпус перебрасывается из глубины нашей обороны для ликвидации прорыва неприятеля, без этого тоже не обойтись. Поэтому вся артиллерия в мехкорпусах на механической тяге, вся пехота и вспомогательные подразделения посажены на грузовики.
Но зачем нужна такая подвижность, когда корпусу приходится прорывать оборону неприятеля? В этом случае можно заранее скрытно подвезти всю необходимую артиллерию (и лучше на лошадях, потому как они не тарахтят, как трактора), пехота может, не торопясь, подойти к назначенным рубежам на своих двоих (опять же это предпочтительнее по соображениям скрытности). И только в последний момент, можно даже после начала артподготовки, к месту прорыва подходят танки. И вовсе не обязательно, чтобы эти танки были объединены в корпуса. Вполне подойдут отдельные дивизии, бригады, а то и полки. Все равно при прорыве обороны танковые части придаются пехотным.
Опять прибегну к образному сравнению. Механизированный корпус — это острый нож. Его можно загнать в незащищенное брюхо (или спину) неприятеля, можно им отсечь его руку, тянущуюся к твоему горлу. Но вот пробить дыру в неприятельской броне ножом не просто. И даже если пробьешь, нож сломается или затупится, так что для того, чтобы использовать его по назначению, придется его заново наточить, а то и перековать.
Однако Владимир Богданович предлагает именно такой вариант: сначала привести свой нож в плачевное состояние, а потом использовать его по прямому назначению:
«Еще лучший вариант: использовать подавляющее большинство механизированных корпусов в первом внезапном ударе, чтобы он получился необычайно мощным, после этого ввести в бой Второй стратегический эшелон и передать его облегченным армиям все танки, которые уцелеют после первых операций». («Ледокол». Гл. 26.)
Задумаемся, какие танки уцелеют после первых операций? Понятно, что оборону противника будут прорывать тяжелые танки KB при поддержке средних Т-34. Пригодятся и огнеметные танки ОТ-26 и ОТ-133. А танки БТ, главное предназначение которых «на гусеницах добраться до автострад, а там, сбросив гусеницы, превратиться в короля скорости», использовать для прорыва даже слабенькой обороны неприятеля просто глупо. Значит, они будут стоять где-то в тылу и ждать. Естественно, они и уцелеют, когда все остальные танки будут уничтожены или повреждены. Что же получается: треть танков механизированных корпусов в сражении не участвуют, а после того, как эти корпуса несут тяжелые потери, эти, не участвовавшие в бою, танки собирают, создают новые корпуса и придают их армиям Второго стратегического эшблона. Где логика?
