- Дву-хх! Дву-хх! Дву-хх! - три белых облачка вспухают в сереющем небе, и шрапнельные заряды разрываются над головами голубовских вояк. Вражеские сотни мечутся по степи, пытаются найти укрытие, но не находят его и новая порция шрапнели накрывает их. Проходит всего минуты три, может быть, что и пять, и враг уже не боеспособен. Конные сотни разлетаются в стороны, а позади наших позиций появляется около семи десятков всадников, которые с криком "ура!", проносятся мимо и летят за голубовцами. Решаю поддержать порыв неизвестных мне казаков, запрыгиваю в седло и, обернувшись к нашим конникам, шашкой, указываю на врага. Все понимают меня очень хорошо, несколько шагов, кони разгоняются, и ветер свистит в ушах.
Полы шинели задираются, шашка опущена клинком вниз, а я, догоняю своего первого противника, молодого и мордастого парня, нахлестывающего нагайкой перепуганного взрывами коня. Приподнимаюсь на стременах и, с потягом рублю его по шее. Назад не оглядываюсь, после такого удара не выживают, и выхожу на следующего врага, кряжистого рябоватого казака с глазами навыкате. Мой противник готов драться, в его руках такая же офицерская шашка, как и у меня, и в бою он не новичок. Размен ударами и кони разносят нас в стороны. Поворот. Вокруг уже кипит кровавая сеча, и не все голубовцы готовы стоять до конца как тот рябоватый казак, что снова мчит на меня. Удар! Удар! Удар! Шашки скрещиваются, а кони цепляются стременами. Каким-то хитрым верченым ударом противник ударяет по клинку и от него, мое оружие отлетает в сторону. Казак торжествует, улыбается своими щербатыми зубами, но под шинелью старенький "наган", и я успеваю выхватить его. Если бы рябой ударил сразу, то я не смог бы воспользоваться пистолетом, а так, увидев в моей руке вороненый ствол, он на долю секунды замешкался, и дал мне выстрелить.
Второй мой противник повержен, и падает на промерзшую землю. Прячу "наган", нагибаюсь с седла к низу, подхватываю потерянную шашку и оглядываюсь. Бой близится к концу. Голубовцы еще не разбиты, но понесли серьезные потери и отступили. За ними никто не гонится и не преследует, слишком не велики числом наши силы.
Пора возвращаться, и я криком отзываю конников, которых вел в атаку, назад. В этот момент ко мне подъезжает пожилой казак с шикарнейшими большими усами, одетый в черный офицерский полушубок без знаков различия и высокую лохматую папаху. Это командир того отряда, который первым атаковал красных казаков, и я уже догадываюсь, кто передо мной, ведь таких усов в нашей армии немного.
