- Чернецов...
- Что, не узнал? - усмехнулся Чернецов.
- Да, мудрено тебя узнать, бородатый, худой, лицо серое и кособочишься.
- Ранение...
- А говорили, что ты в плен попал, а потом погиб, а потом про то, что ты жив, и снова про смерть. В общем, не обессудь, господин полковник, но мы тебя уже похоронили.
- Значит, долго жить буду.
- Дай-то тебе Бог, нам тебя сильно не хватало, а после смерти Алексея Максимовича, здесь совсем все плохо. Добровольцы уходят, и сейчас их арьергард через Аксайскую переправу на левый берег идет. Многие из наших казаков за ними следуют, а атаман Назаров ничего сам сделать не может, не хватает ему силы, чтоб правительство и войска в кулаке удержать. Никто на себя ответственность брать не желает, и наши бравые офицеры бегут на Кубань, надеются, что там их пригреют и помощь окажут. Сейчас, видишь, - Сиволобов кивнул на свое сопровождение, - к голубовцам на переговоры еду. Уж лучше пусть они в город войдут, чем красногвардейцы, а то, слишком многие уйти не успели и раненых по госпиталям много.
- Вот оно, значит, как, - нахмурился полковник и спросил: - А мой отряд где?
- С добровольцами ушел, но несколько человек еще в юнкерском училище, помогают артиллеристам орудия увозить.
- Где сейчас Назаров и правительство?
- Министры почти все разбежались, а Назаров с председателем Волошиновым, где ему и положено, в штабе походного атамана, Войсковой Круг собирает.
- Что же, все ясно. Ты можешь одного из казаков послать к Назарову и сообщить, что я готов принять руководство обороной города на себя? Находиться буду через дорогу, в здании юнкерского училища.
- Да, я сам с такой новостью поспешу, - Сиволобов услышанному известию был искренне рад, и на лице его появилась широкая улыбка.
- Нет, ты поезжай к Голубову и время потяни, обещай, что хочешь, сули любые блага и посты, но отыграй хотя бы несколько часов. Как понял?
- Понятно, постараюсь потянуть время. Разрешите исполнять, господин полковник? - Сиволобов молодцевато вытянулся в седле.
- Исполняйте, есаул, - четко козырнул ему полковник.
К штабу походного атамана с известием о возвращении Чернецова направился казак, а мы следом, к училищу, где ранее квартировали партизаны и где сейчас, хотел устроить сборный пункт и штаб обороной города полковник.
И вот, мы на широком дворе Новочеркасского училища, и застаем здесь полную неразбериху и разброд. Плачут какие-то женщины, видимо, матери, провожающие своих сыновей в поход, который позже назовут Ледяным. Кто-то тянет котомки, ржут лошади, несколько человек ругаются у разбитого полевого орудия, и кто всем этим бедламом руководит, не понятно.
