Туллий взялся вызвать возобновление войны с помощью хитрости. Именно в это время римляне приготавливались праздновать большие игры и пригласили своих соседей на это торжество. Большое число вольсков отправилось в Рим, между ними находился и Туллий. Но прежде чем начались игры, Туллий, согласно уговору с Кориоланом, отправился к консулам и высказал подозрение, что вольски намеревались во время празднества напасть на римлян и зажечь город. Испуганные этим известием, консулы через посредство герольда приказали всем вольскам очистить город до захода солнца. Приведенные в негодование этим оскорбительным распоряжением, вольски вышли из Рима, а Туллий, оставив уже город раньше и ожидавший своих соотечественников на дороге, распалил их гнев до такой степени, что скоро весь народ стал настоятельно требовать мщения. В Рим были отправлены послы, потребовавшие возвращения всех городов, до того времени завоеванных римлянами. Это требование равнялось объявлению войны. Римляне отвечали: «Если вольски первые обнажат меч, то римляне последние вложат его в ножны». Вольски избрали своими предводителями Туллия и Кориолана.
Туллий остался для охраны городов вольсков, а Кориолан двинулся в поход против Рима и союзных с ним латинских городов. Сперва он подступил к римской колонии Цирцея и взял ее. В короткое время он завоевал 12 латинских городов и остановился со своим победоносным войском у Килийского рва в 5 тыс. шагах, или 5 римских милях, от Рима. Рим увидел себя в самом критическом и беспомощном состоянии; внутренние раздоры ослабили все силы, а на помощь латинских городов нечего было надеяться. Попытки собрать войско остались безуспешными, а в это время за городскими воротами грабили и опустошали солдаты Марция; но они не трогали земель, принадлежащих патрициям, потому ли что Марций хотел выместить свою ненависть сперва на плебеях, или потому, что он желал еще более усилить враждебные отношения между двумя сословиями. Он достиг той и другой цели; плебеи заподозрили патрициев в соглашении с Кориоланом и отказались поставлять людей в войско, чтобы не губить себя изменой патрициев.
В таком бедственном положении сенату не оставалось ничего более, как отправить к Кориолану посольство с предложением примирения и возвращения в отечество. С этой целью в неприятельский лагерь были отправлены пять сенаторов. Они были личными друзьями Кориолана и надеялись на радушный прием; но он принял их гордо и сурово и на их кроткие, миролюбивые речи отвечал, что он здесь не от своего собственного лица, а как предводитель вольсков; что о мире не может быть и речи до тех пор, пока римляне не возвратят вольскам все завоеванные земли с городами и не предоставят им гражданской равноправности, какая дана латинам. На обсуждение этого предложения Кориолан дал им 30-дневный срок. По истечении этого последнего римляне отправили новое посольство для испрошения более мягких условий. Оно вернулось с такой же неудачей, как и первое, получив последнюю 10 дневную отсрочку. Тогда городские жрецы попытались умилостивить жестокого человека; понтифексы, фламины и эфоры в праздничных одеяниях отправились в неприятельский лагерь, просили и молили Кориолана отступить оттуда и затем уже начать с римлянами переговоры о делах сков; но Марций не отступал от своего первого решения. По возвращении жрецов римляне решили спокойно оставаться в городе, ограничиваться охраной стен и ждать помощи только от времени и какого-нибудь случайного чуда, потому что придумать другое средство спасения никто уже не мог. Женщины печальными толпами переходили из одного храма в другой и молили богов об устранении великого бедствия. В числе их находилась и Валерия, сестра Попликолы, оказавшего такие услуги государству. В последний день данной отсрочки она вместе с другими благородными женщинами лежала в прахе перед алтарем Юпитера Капитолийского и молилась; вдруг в голове ее сверкнула счастливая мысль. Она встала, отправилась с остальными женщинами к матери Кориолана Ветурии и его жене Волумнии и обратилась к ним с просьбой отправиться к Кориолану и умолять его об отвращении от города грозы. Ветурия и Волумния – последняя держа за руку своих обоих сыновей – двинулись в лагерь во главе знатных римлянок. Их вид вселил в неприятеля почтительное сострадание. Когда Кориолан услышал, что в числе приближавшихся к лагерю находились его мать, жена и дети, он бросился с распростертыми объятиями им навстречу и со слезами обнимал и целовал их. Упреки и мольбы любимой матери, безмолвный плач почтенных женщин, вид коленопреклоненных детей и жены – все это сокрушило наконец жесткое упорство мстительного человека. «Матушка, – воскликнул он, – что ты со мной сделала! Я повинуюсь тебе, ты победила меня; но в Рим я не возвращусь более никогда. Вместо меня сохрани отечество, так как ты сделала выбор между Римом и твоим сыном». Затем, поговорив еще наедине с матерью и женой, он отпустил их и, как только рассвело, повел свое войско в обратный путь.
