– Нет. Но что сделано, то сделано.
Наверное, это было не самое пылкое признание в любви.
Люк проводил ее до дома, но расставаться им не хотелось.
Возле подъезда Люк спросил:
– Вы меня не приглашаете зайти?
– Нет, – твердо сказала она.
– Боитесь? – поддразнил он.
– Боюсь. Вам у меня наверняка не понравится, и мы опять поссоримся. А я сейчас спорить не в силах. Мне нужно ко всему этому привыкнуть.
Нина согласилась встретиться с ним через пару дней. Решили обойтись без ресторанов. Нина предложила пойти на выставку своего любимого художника.
– Там галстук не нужен, – заверила она его, – но если вы можете одеться немного… э… немного…
– Проверю, что у меня есть в шкафу, – последовал ответ.
– Довольно, – сказала она, – это конец. Не провожайте меня дальше.
– Почему? Объясните, в чем дело? – Люк, не обращая внимания на ее слова, продолжал идти рядом, легко приноравливаясь к ее шагу.
– В чем дело? – передразнила она его. – Как вы могли? Как вы могли поставить меня в такое положение? Меня же художник, которым я всегда восхищалась, лично пригласил на открытие выставки, а я вас. Как вы могли быть так грубы?
– Я не был грубым, – терпеливо сказал Люк.
– Вы были чудовищно бестактны.
– Бестактен? Парень спросил меня, что я думаю. Если ему неинтересно знать мое мнение, зачем спрашивать?
– Вам когда-нибудь приходило в голову, что ваша грубая откровенность нужна далеко не всем? – взорвалась Нина.
– Приходило. Поэтому я никогда не рассказывал своей матери, что на самом деле значит быть рок-звездой. Но тот парень – художник, Нина. Если он выражает свои чувства на холстах, которые развешивает по стенам, то он вправе ожидать, что и другие люди не станут скрывать своих чувств. Особенно если он сам спрашивает.
– Вы не должны были скрывать свои чувства, – возразила Нина. – Просто надо было выразить их не в такой обидной форме.
– Он не обиделся, – настаивал Люк. – Почему тогда мы проговорили с ним минут двадцать?
– Потому что вы любите разглагольствовать!
– Я это не отрицаю, но разговор-то был интересным. Мне не нравятся его работы. Он признался, что терпеть не может мою музыку. Но это же не означает, что мы не можем обмениваться мыслями. Разница во вкусах не исключает уважения.
Нина глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Что ж, он прав. Разве ее собственная семья не подтверждение этому?
– Хорошо, я принимаю твое объяснение, – перешла она на «ты». – Но ведь ты видел, как мне было неловко, когда все на вас смотрели.
