– Ты какая-то рассеянная сегодня, – заметила Елена.
– Просто думаю, – ответила Нина.
– Возьми икры…
– Простите, – сказал с сильным итальянским акцентом Джорджо Белланти. – Я похищаю это чудо. Хочу познакомить с друзьями.
Нина улыбнулась и позволила увести себя.
На следующий день она чувствовала себя совершенно опустошенной и разбитой – естественный упадок сил после последних напряженных репетиций и самой премьеры.
Депрессия, однако, не прошла и после дней отдыха. Что, черт возьми, с ней происходит?
Они принадлежали к разным мирам, и его мир ей совсем не нужен. У него ужасные манеры, он не умеет слушать и, пожалуй, так же немыслимо упрям и своеволен, как ее отец. Общение с Люком выявляет в каждом из них только самое худшее. До встречи с ним Нина давно уже отучила себя глазеть, краснеть, заикаться и вопить на кого бы то ни было.
Она стала подозревать себя и в другом. В присутствии Люка она становилась ранимой и уязвимой. Та холодная, светская, изысканная женщина, какой она стала, будто растворялась. Ему удавалось выявлять в ней то, что она в себе погасила, или скорее то, что в ней было, но о чем она даже не догадывалась.
Нина подняла телефонную трубку и позвонила матери, сказав, что придет в воскресенье обедать. «Все это существует лишь в твоем воображении», – сказала она себе.
На следующей неделе она снова пела в «Риголетто». Джесс Хармон попросил у нее пять билетов, и она позаботилась, чтобы ему оставили лучшие места. Нина очень хотела увидеть Джесса. Они договорились с ним поужинать после спектакля, и она молила Бога, чтобы саксофонист не заговорил о Люке.
Нина вновь исполнила партию с такой неподдельной страстью и печалью, что публика пришла в восторг. Конечно, Джорджо был певцом с мировым именем и все пришли послушать главным образом его, но ее успех был так огромен, что он сиял, как гордый отец, выводя ее на аплодисменты.
Когда они, еще в театральных костюмах, принимали поздравления от друзей и поклонников, в гримерную заглянули Джесс и Ребекка.
– Джесс, – обрадовалась Нина, увидев добродушное морщинистое лицо.
– Ух! – Он так хлопнул ее по плечу, что она чуть не задохнулась. – Это было нечто!
– Вы пели великолепно, – расцвела в улыбке Ребекка.
– Я думаю, – сказал Джесс заговорщически, – вы обратили в свою веру даже язычника.
– Кого?
– Тут с нами еще кое-кто, – подмигнул он.
Нина повернулась к двери и увидела Люка. Их глаза встретились.
Она не видела его три недели, но не забыла, как красивы его длинные волнистые волосы, как иронично он поднимает одну бровь, как сверкают на смуглом лице яркие белые зубы. В элегантном вечернем костюме он был очень хорош. Во взгляде Люка, охватившем всю ее с ног до головы, светилось восхищение.
