— Все, хватит, — оборвал я комбата. — Пошел спать.
— Обиделся, что ли? Ну и зря. Задание ты все же выполнил. Рискуя жизнью.
— Федор, отстань от человека, — попросила санинструктор. — И сам поспи.
— А чего нам не выпить еще по одной? Ты, старлей, молодец! — тянул меня за руку командир батальона. — Я нашему комполка так и доложил. Я — человек прямой. Говорю, мол, танкист орден Красной Звезды честно заработал.
— Ладно. Мне его ваш майор уже обещал. Скоро некуда ордена вешать будет.
Ребята из экипажа спали здесь же в землянке, танк охраняла пехота. Я втиснулся между ними. Легостаев подвинулся, уступая место. Зевая, спросил:
— Ну, че там начальство, Дмитрич?
— Ничего. Давай, спи.
Много лет спустя про Букринский плацдарм в шеститомной истории Отечественной войны напишут такие фразы: «Дважды ударная группировка фронта предпринимала наступление, и оба раза неудачно. Недостаточная плотность артиллерии и нехватка боеприпасов резко снижали силу удара наступавших войск… Боевые действия показали, что здесь трудно рассчитывать на успех. Ставка Верховного главнокомандования решила нанести теперь удар с Лютежского плацдарма».
Ну и конечно, утверждалось, что, несмотря на неудачу, войска 1-го Украинского фронта сковали крупные силы врага, способствовали, помогали и т. д. И снова ничего не говорилось о реальной обстановке на Букринском плацдарме, где повсюду остались братские могилы. Ведь кусок земли в семьдесят квадратных километров обстреливали и непрерывно атаковали пять танковых (моторизованных) и пять пехотных вражеских дивизий, не считая авиации.
После того боя мы еще несколько дней провели на плацдарме. Отношения с Хлыновым были натянутые. Наверное, с его подачи меня отчитал командир батальона Петр Назарович Плотник. Вернее, не отчитал, а, морщась, выговаривал, что не берегу людей:
— Шесть мальчишек и два танка за каких-то полтора часа. Нельзя так воевать.
— Нельзя, — соглашался я.
Февралев неожиданно взял мою сторону и стал объяснять, под каким сильным огнем действовал взвод.
— Там две полковые батареи накрылись, а Волков все же раздолбал переправу и полдня атаки отбивал.
Поговорили и разошлись по своим экипажам. Война продолжалась.
Усилились обстрелы. Не хватало боеприпасов. Одну из немецких атак мой экипаж отбивал пулеметным огнем, сберегая последние снаряды. Потом началось что-то непонятное. В дождливую ненастную ночь получили приказ идти к мосту через Днепр. Пять километров преодолевали под дождем, завязая по брюхо в размолотом черноземе. Одна из машин расплавила подшипники, ее тащили на. буксире. Потом переправлялись через Днепр опять на левый берег.
