Башарат улыбнулся:
— Совпадение и намерение — две стороны одного гобелена, мой господин. Возможно, тебе будет приятнее смотреть на одну сторону, но ты не можешь утверждать, что одна сторона правдива, а вторая — подделка.
— Ты, как всегда, дал мне пищу для размышлений, — заметил я.
Я поблагодарил Башарата, и мы попрощались. Выходя из лавки, я прошел мимо женщины, торопливо ступившей через порог. Я услышал, как Башарат, здороваясь, назвал ее Ранией, и от удивления остановился.
Стоя у дверей, я услышал слова женщины:
— Вот мое ожерелье. Надеюсь, оно не потерялось и в будущем.
— Уверен, ты бережно хранила его все двадцать лет для предстоящей встречи, — сказал Башарат.
Я понял, что это была Рания из той истории, которую мне поведал Башарат. Она собиралась забрать себя постаревшую и вместе с ней вернуться в дни их юности, обвести воров вокруг пальца дубликатами ожерелья и спасти своего мужа. На какой-то миг я растерялся, не понимая, где нахожусь — во сне или наяву, ибо мне показалось, будто я шагнул в рассказанную историю, и мысль, что я могу заговорить с ее участниками и сам поучаствовать в событиях, кружила голову. Меня так и подбивало заговорить с женщиной и посмотреть, смогу ли я сыграть тайную роль в ее судьбе, но тут я вспомнил, что моя цель — сыграть тайную роль в своей собственной судьбе. Поэтому я ушел, не сказав ни слова, и начал готовиться к путешествию с караваном.
Говорят, о великий калиф, что судьба насмехается над людскими планами. Вначале казалось, будто я самый везучий из всех людей, ибо один караван собирался в ближайшее время отбыть в Багдад и я сумел присоединиться к нему. В последующие недели на нас стало обрушиваться одно несчастье за другим, и я начал проклинать свою судьбу. Колодцы в городе недалеко от Каира пересохли — пришлось послать экспедицию обратно в Каир, чтобы пополнить запасы воды. В какой-то деревушке воины, защищавшие караван, подхватили желудочное расстройство, и мы были вынуждены ждать несколько недель, пока они поправятся. С каждой такой проволочкой я все больше тревожился, успеем ли мы вовремя прибыть в Багдад.
Потом начались песчаные бури — словно сам Аллах хотел нас предостеречь, — и я по-настоящему засомневался в мудрости своего поступка. Нам повезло, что мы как раз отдыхали в караван-сарае к западу от Куфы, когда налетела первая буря, но наша остановка продлилась не дни, а недели, ибо стоило небесам расчиститься, как их вновь затягивало тучами, едва мы заканчивали грузить тюки на верблюдов. День, когда с Наджой случилось несчастье, быстро приближался, и меня охватывало отчаяние.
