— Слышишь, волосатая обезьяна, я сам, лично вырву этому коту кишки! Ваше дело поймать его и обезоружить. Можете помять, но не убивайте, ты понял?
Вожак смотрел на человека хитрыми маленькими глазками и скалился. Он был неплохо выдрессирован адептами Нечистого и, обладая зачатками разума, как и многие лемуты, понимал несколько десятков слов. Еще лучше он разбирался в оттенках голоса. Но когда ему было нужно, вожак умел делать вид, что он — простое животное, пригодное лишь для погони или жестокого боя. Он, в ответ на слова старшего, оглушительно чихнул и принялся шумно чесаться. Это разъярило пирата еще больше:
— А ну встать, обезьяна! Будешь перед вашими колдунами выкобениваться. Я по роже вижу, что ты понял. Ты что же думаешь, что ты умнее моей корабельной крысы? У нее точно такая же физиономия, когда мне нужно отлучиться, а она знает, что в незакрытом ящике остался кусочек сахара или сыра. Встать, и вперед! А если убьете наглеца, с самих шкуру спущу!
Погоня ринулась дальше. Издав очередной охотничий вопль, вожак уже представлял себе детали расправы над иир'ова, умудрившимся подкрасться к ним ранним утром и чиркнуть по горлу часового острым, как бритва, когтем. Задремавший на часах Ревун сидел, точно живой, но когда вожак тронул его за плечо, повалился на бок, словно тряпичный. Из вскрытой когтем артерии кровь давно ушла в лесную почву. За каждого члена своей своры лемут был готов мстить беспощадно. Пожалуй, настоящий дрессировщик Круга или адепт Темного Братства высшей степени посвящения смог бы образумить разъяренного Ревуна, но не этот жалкий двуногий, приданный патрулю новым наместником. Вожак решил, что, в случае чего, удавит изрядно поднадоевшего ему пирата собственными лапами и свалит все на проклятого кота. И где этот мутант-перебежчик научился так носиться. Ведь с утра они пробежали вдоль болот огромное расстояние, но не приблизились к беглецу ни на волосок.
Нестись вниз по склону с норкой на поводке показалось морскому волку сущим безумием. «Только раскрою себе башку о камни, если споткнусь», — подумал пират. Он отстегнул длинный ремешок от шипастого ошейника, и тварь, визжа и подвывая, ринулась вниз, подобно темной молнии. Остальные лемуты изрядно отстали. Пират, и сам не большой мастер бегать по суше, видел, что его солдаты вымотаны до предела. Вперед их вел лишь серебряный свисток, да желание отомстить за члена своры, погибшего на часах, так и не проснувшись. Прекрасные бойцы ближнего боя, крупные и мощные, Волосатые Ревуны имели посредственный нюх, отвратительное зрение и короткие задние ноги.
