— Пошли, тебя зовут, — махнул он рукой.
Аниса не показывалась последние дни, не выходила из землянки родителей, и Едигир догадывался, что ей пришел срок рожать.
Они двинулись с мальчишкой, выбирая просохшие места на еще не освободившейся от весенней влаги земле.
"Вот и земля, как женщина, набухла и раздалась и тоже готовится родить траву, цветы, деревья. И ей, наверное, нелегко носить в себе такой груз, недаром по ночам слышно как стонет земля", — думал Едигир, вглядываясь в разломы и канавки, появившиеся кругом.
Возле землянки родителей Анисы толпились люди, негромко переговариваясь меж собой. Увидев Едигира, они смолкли. Тяжело ступая и ощущая на себе недобрые взгляды, он прошел мимо и откинул полог.
Аниса лежала на мягких шкурах и тяжело дышала. Едигир повернул голову и увидел сидящую у стены старуху, она держала в руках небольшой сверток, покрытый сверху мягкой овечьей шкурой. Старуха что-то бормотала или напевала под нос, покачивая его.
Аниса, увидев Едигира, повеселела, засветилась мягкой улыбкой и потянулась к нему. Он взял ее руку и, наклонившись, спросил:
— Все хорошо?
— Да, — ответила она, — мальчик… твой сын.
К Едигиру протиснулся отец Анисы и, дружески улыбаясь, похлопал его по плечу, начал говорить о том, какого богатыря родила его дочь, но Едигир, резко дернув плечом, скинул его руку и, не желая никого слушать, пошел к выходу.
Весеннее солнце ослепило его и на какое-то мгновение он закрыл глаза, как вдруг услышал чей-то испуганный крик. Нехотя приоткрыв их, он увидел, бегущего человека с высоко поднятой правой рукой.
Едигир едва успел уклониться и подставить ногу юноше, кинувшемуся на него. Тот упал на землю, выронив зажатый в руке нож. Собравшиеся у землянки люди громко кричали, но Едигир не воспринимал этих криков и был готов отразить новое нападение. С земли медленно поднялся тот, кого прозвали Куян, юноша, встреченный Едигиром в лесу, с ненавистью уставился на него.
— Что я тебе сделал плохого? Зачем ты хотел убить меня?
— Ты забрал у меня девушку… А я… а я… хотел взять ее в жены. Я все равно убью тебя.
— Убей, коль сможешь, но я никого не забирал у тебя. На то было ее согласие. Трусам нельзя иметь женщин.
Куян поднес руки к лицу и расцарапал его в кровь, злобно глянул на него и, повернувшись, пошел сквозь толпу, низко опустив голову.
— Э-э-э… герой, — тяжело вздохнул кто-то в толпе. Но по тому, как было это произнесено, Едигир понял, что сочувствие оставалось полностью на стороне несчастного парня. Он вдруг ощутил, насколько в чужом мире находится, и как эти люди не принимают его. И даже ненавидят.
