— Причин для беспокойства нет. Правда, для нас происшедшее довольно неожиданно, но мы к этому готовы. А теперь тебе пора в школу. Не следует запускать учебу.
Не успела я оглянуться, как мы уже ехали в машине в школу.
— Слушай, — обратилась я к маме, — тебе не кажется, что он напоминает сумасшедшего ученого. Ему следовало бы попить валерьянки, чтобы немного успокоиться.
Мама рассмеялась — впервые с тех пор, как на нас свалилась эта беда.
— Ты же слышала, что он сказал. С тобой все будет хорошо.
— Но когда он найдет органы, которые мне абсолютно подходят? И не придется ли мне потом весь остаток жизни сидеть на таблетках, чтобы не произошло отторжения? Я слышала по телику...
— Он же сказал, что соответствие будет полным. Твой организм не отторгнет новые органы. Никаких таблеток не понадобится. Ты будешь, как новая.
— Но как он найдет такие органы?
— У него они уже есть, — несколько раздраженно ответила мама. — Не задавай вопросов. Просто скажи «спасибо».
— Это благодаря папе? Он нашел подходящие органы в одной из своих больниц? Когда кто-то умер? Но я слышала, что донорские органы при трансплантации следует использовать немедленно. Сразу после того, как донор умер.
— Твой папа действительно помог, — быстро ответила мама. — Ведь у него столько клиник, большие связи. И, я думаю, они нашли способ сохранить эти органы... Впрочем, я не спрашивала. Но доктор Муллен — очень крупный специалист.
— Я никогда не слышала, чтобы чужие органы могли идеально соответствовать другому организму, — настаивала я. — Разве только у близнецов или что-то в этом роде...
— Прекрати! — внезапно взорвалась мама. — Довольно вопросов!
Эта ее вспышка поразила меня. Мама всегда была готова все мне объяснить, мы обсуждали любой предмет. Она никогда не обрывала меня, напротив, одобряла, если я задавала вопросы.
Я уставилась на маму. Что происходит?
В школе я появилась в середине урока английского. Миссис Дромбоски говорила о Калибане.
— Шекспир описывает его как «дикого и уродливого раба». Поэт явно не боится создать такое нелепое и безобразное чудовище. А как вы считаете, есть ли в Калибане что-то симпатичное?
— Мне его жалко, — сказала Эмма.
— Он попытался напасть на Миранду, — жестко отрезала Сьюзен. — Не за что его жалеть.
— Он говорит, что поумнеет, — возразила Эмма. — Он развивается, он меняется.
— Чудовище — оно и есть чудовище, — настаивала на своем Сьюзен.
— Миранда, а ты что думаешь? — обратилась ко мне миссис Дромбоски.
