— Вы уже родились таким или встали на этот путь позже? — с пристрастием продолжала свой допрос Индия.
— Разве твоя мать не научила тебя правильным манерам? — хмуро взглянул на нее Рик.
— Конечно, научила. Я всегда говорю “пожалуйста” и “спасибо” и никогда не лгу. А вы лжете?
— Все лгут. — Рик от неловкости заерзал на стуле. — Тебе больше нечего делать, кроме как надоедать мне?
— Нечего, — весело ответила Индия. — Я видела, как вы бродите по лагерю по ночам. Не можете спать?
— Здесь чертовски тихо. Большую часть времени. Когда дети вроде тебя не пристают ко мне за обедом. — Он окинул ее своим самым ослепительным взглядом.
К его полнейшему удивлению, Индия часто заморгала, на глаза набежали слезы.
— Эй, малышка, ты же не собираешься плакать? — оробел Рик. — Скажи мне, что ты не будешь плакать. Ох, черт… — Рик беззвучно выругался. — Послушай, Индия, ну прости меня, ладно? Ну будет, будет. Пожалей старого дурака. Я почти неделю не ел бифштекса. Все, чего я хотел, так это съесть его без комментариев с галерки. Ладно?
К радости Рика, слезы у Индии моментально высохли.
— Что такое галерка9 — спросила она.
— Не имеет значения. Займись чем-нибудь. Девочка, наверное, увидела его отчаянный взгляд, потому что наконец уступила его просьбам — пожалела его.
— По-моему, мне надо быть вежливой и позволить вам с миром съесть труп, — решила она.
— Большое спасибо, — сухо буркнул Рик. С миром. Наступит ли когда-нибудь мир. Ни одного спокойного дня с тех пор, как он приехал во “Внутренний взгляд”.
Время пребывания Рика во “Внутреннем взгляде” быстро подходило к концу. В последний по расписанию день он проснулся поздно и заспешил на занятия, которые проводил Байрон. Назывался урок “Самовыражение в глине”.
Прошедшую ночь он провел без сна, так же как и предыдущие. Только на этот раз ему мешали заснуть не проклятые деревья, а Холли. Воспоминания о ее улыбке, о вкусе ее губ на своих, о ее теле, тесно прижавшемся к нему…
Рик отшвырнул глиняную фигурку, над которой работал. Его самовыражение в этот момент — полное отчаяние. Из всего, что ему приходилось делать во “Внутреннем взгляде”, занятия по лепке давались хуже всего.
В течение прошлой недели Рик попробовал себя во всем — от акварелей под руководством Гвидо, которые сразу же полиняли, до ткачества в мастерской Скай, где его больше интересовало, как работает станок, чем само изделие. И наиболее раздражающими из всего, что от него требовалось, были занятия с Байроном, который так же мастерски бросал будущий горшок на гончарный круг, как управлялся со своим портфелем акций.
