Когда она отошла и уже не могла их слышать, Скотт повернулся к Дори.
— Надеюсь, ты не собираешься покупать ее?
— Не знаю. Что-то в ней... она такая славная. — Она провела пальцем по внутренней стороне вырезанного сердца. — Я... Скотт, я чувствую любовь, которую вложил в нее мастер.
— Но хозяйка сказала, что она непрактична.
— Практичность еще не все. Как она сказала, покупать антиквариат — это все равно что влюбиться. Здесь все решает сердце.
— Триста долларов — весьма сердечная сумма.
Бросив на колыбель последний долгий взгляд, Дори пожала плечами и отвернулась.
— Возможно, ты прав.
Скотт обнял ее за плечи, как бы утешая.
— Пойдем. Я хочу показать тебе открытку.
— Спустя несколько минут они зашли в магазин
«Все для рукоделия», где узоры для вышивания украшали высокую елку, а ароматические свечи распространяли в воздухе запах хвои и пряностей. Под деревом были разбросаны игрушечные медведи разных размеров, все тщательно одетые в костюмы конца девятнадцатого — начала двадцатого века.
Дальше стояла корзина, задрапированная коричневой тканью под нору в земле, и вокруг нее разместились десятки зайцев. Большие, средние и маленькие, белые, рыжие, коричневые, все с висячими ушами на розовой атласной подкладке. Мордочка каждого зайца имела свое особое выражение. Дори подняла небольшого рыжего зайца, одетого в комбинезон из хлопка с коленкоровой заплатой под хвостом. Его уши доставали до колен, на мордочке были веснушки и вышитая улыбка, такая перекошенная и простодушная, что невозможно было не улыбнуться в ответ. На нем был ценник в пятьдесят пять долларов.
— Грабеж среди бела дня, — возмутился Скотт.
— Это ручная работа, — пояснила Дори, читая ценник в виде морковки, свисающей с шеи зайца. — Посмотри! Каждому зайцу художник сделал индивидуальную мордочку.
— Все равно это грабеж.
Дори прижала зайца к груди.
— Я обниму его, поцелую и назову Джорджем, — поддразнила она Скотта.
— Ты шутишь. Мы ведь собирались покупать подарки к Рождеству.
— Это и будет рождественским подарком.
— Зайцы вряд ли придутся по вкусу Аделине.
— Это не для Аделины. Это для малыша.
— Для ма?..
Дори бросила на него сердитый взгляд.
— Что случилось, мистер бухгалтер? Ты что, не можешь произнести это слово? Всего два слога. Малыш.
— Дори, будь благоразумна, — сказал Скотт, пытаясь говорить шепотом, чтобы не привлекать внимания других покупателей.
